Псы войны: дневники Шеннона - стр. 67
В годы второй мировой войны несколько кланов покинули Зангаро и перебралась в Гвианию. Их возглавил сын верховного вождя Кваме Адингра. Он сумел убедить своего отца, что переселение спасет народ от притеснений. Около десяти тысяч человек пошли в это добровольное изгнание. Слушая Дого, Эндин вспоминал, как свыше ста нет назад Давид Ливингстон писал в своих африканских дневниках о том, что банту покидали свои деревни, когда тирания вождя становилась непереносимой. Они уходили на новые земли, и правитель оставался без подданных. В Зангаро история повторилась, правда, на этот раз люди спасались от произвола колониальных властей. Увлеченный расспросами, Саймон не заметил, как доехал до города. Портовом квартале грузовик резко затормозил и остановился. Уставшие пассажиры торопливо соскакивали на мостовую, хватали свои вещи и быстро растворялись в уличной толпе. Одуревший от тряски Эндин вылез из кузова последним и огляделся. На Уарри быстро опускались сумерки. Витрины магазинов фешенебельного бульвара Независимости уже были закрыты стальными решетками. Тяжелой громадой над улицами нависали несколько хмурых многоэтажных зданий. Пожав руку Дого и отдав ему бутылку виски, он взял такси до "Эксцельсиора". Водитель недоверчиво оглядел европейца в измятой и грязной одежде, но пятифунтовая купюра в руках Эндина развеяла его сомнения.
Такси медленно катил по улицам старого города, на которых мелькали силуэты редких час прохожих. Торговые кварталы засыпали тяжелым сном усталого человека. Только в ресторанах отелей оглушительно гремел оркестр, от которого дрожали здания. Терраса ресторана была заполнена тщательно одетыми европейцами и местными жителями в красочных национальных костюмах. Судя по стоянке многие из них приехали на собственных автомашинах. Здесь проводились деловые и интимные встречи за бутылкой хорошего французского вина, рождались интриги и заключались сделки. Территорию "Эксцельсиора" отделяла изгородь из густого, коротко подстриженного кустарника. Когда на его террасе заиграла музыка, у изгороди столпились люди. Они не решались подойти ближе и часами стояли там, слушая музыку. Над кустарником, освещенным цветными лампочками, были видны только их лица – неожиданно красные, желтые, зеленые, как маски фантастического театра. Для них вход в ресторан отеля был закрыт. Его преграждал не только полицейский, обычно дежуривший здесь вечерами. Пестрые фонарики ограды обозначили социальный и культурный барьер. К тому же очень высокий. Для стоявших за изгородью подняться на гостиничную террасу, было так же трудно психологически, как человеку застенчивому войти в большой зал, переполненный незнакомыми людьми.