Псы Вавилона - стр. 22
Пару лет он колесил по стране, занимаясь привычным промыслом, но работать становилось все труднее. Несколько раз его забирала милиция, и после небольшой отсидки он решил завязать с прошлым по причине преклонных лет и осесть где-нибудь в тихой заводи.
На дворе стоял тридцать первый год. Вся Россия, взбаламученная коллективизацией и индустриализацией, казалось, сдвинулась с исконных мест и устремилась неведомо куда. Дяде Косте было не привыкать. Очередная волна жизни прибила его к Соцгороду, месту, по мнению дяди Кости, вполне для него подходящему. С тех пор он и обитал на главной стройке пятилетки, служил сторожем, время от времени поигрывал в картишки, исключительно для того, чтобы не потерять квалификации, и был весьма уважаем местными фармазонами и щипачами. С Фужеровым он случайно познакомился пару лет назад, вначале сдал ему угол, а после, почуяв родственную душу, предложил совместное проживание и ведение хозяйства.
Оба старика как нельзя лучше подходили друг к другу. И тот и другой по натуре прожженные авантюристы, прошли, что называется, огонь, воду и медные трубы, но если Фужеров оставался идеалистом и, по сути, глубоко религиозным человеком, то Рысаков не верил ни в бога, ни в черта, став после бурной жизни совершеннейшим пессимистом и циником. Именно соприкосновение двух полярных взглядов на жизнь, постоянные споры на эту тему поддерживали их странный альянс и не давали наскучить друг другу.
– Выходной сегодня, по-старому воскресенье, – громко сообщил потомок герцогов Анжуйских. В этот момент он стоял на кухне и чистил картошку. – Раньше в это бы время народ с заутрени возвращался.
– Так то раньше, – отозвался дядя Костя. Он лежал поверх незастеленной постели и читал вчерашнюю газету. В сообществе существовало разделение труда. Готовил исключительно Фужеров, а уборкой занимался его компаньон. – Да к тому же вы, куманек (дядя Костя постоянно величал Фужерова куманьком), – католик.
– Какая разница: католик, православный… Ведь христианин же. Я и православные храмы люблю посещать…
– Где эти храмы? Было два в станице, да и те разобрали по кирпичику. А где священники – неизвестно. Скорее всего сослали. Помню, в тридцать втором годе зрел следующую картину. Вас здесь в то время еще не обитало. На земляные работы гнали бригаду заключенных, исключительно попов. Человек пятьдесят, наверное. Все в подрясниках, рваных да грязных. Некоторым даже гривы не успели состричь. Заморенные, измученные… А рядом часовой, мальчонка сопливый с винтовкой, и штычок примкнут. И только какой батюшка споткнется, как мальчонка его легонько штычком подденет и орет: «А скажи, долгогривый: почем опиум для народа?»