Психология женского насилия. Преступление против тела - стр. 71

Можно понять психологию такого эмоционального и физического насилия с точки зрения попытки матери избавиться от глубоко неприемлемых чувств путем плохого обращения с другим человеком. Подобное насилие может быть рассмотрено как воссоздание происходившего с самой Мэриан в ее собственном детстве, которое она описала как «полное пренебрежения» и эмоционально бедное, поскольку ее младшему брату отдавалось значительное предпочтение, в то время как сама она чувствовала себя неуклюжей и глупой, «несчастным случаем» в семье, в противоположность долгожданному и заветному ребенку, ее брату.

Частые эпизоды словесного и физического насилия над Агнес казались Мэриан в какой-то степени захватывающими и опьяняющими, поскольку они позволили ей выразить свое разочарование и ярость, почувствовать силу и контроль над беспомощным и уязвимым ребенком. Агнес была выбрана на бессознательном уровне не только потому, что она была менее уверенной, напористой и привлекательной в глазах матери, чем двое других ее детей, но также и потому, что из-за этих уязвимых качеств дочери она видела себя в ней. Мэриан столкнулась с образом своего инфантильного Я и обнаружила, что эта идентификация невыносима. Свою дочь она видела «бесполезной», такой же, какой считали Мэриан ее родители, – в отличие от ее в высшей степени успешного брата. Чтобы избавиться от ужасного чувства своей никчемности, она переместила его вовне, в свою дочь, которую затем возненавидела и начала атаковать физически и вербально, практически не чувствуя угрызений совести. Когда она видела в глазах Агнес ужас и полное дурных предчувствий ожидание, это злило и возбуждало ее еще больше, отчего Мэриан подвергала свою дочь еще большему физическому и эмоциональному насилию. Агнес явно служила «контейнером с ядом» (deMause, 1990) для своей матери, что ярко иллюстрирует силу проективных механизмов, как основной движущей силы, лежащей в основе жестокого насилия в отношении детей.

В своем садистичном и жестоком насилии по отношению к Агнес Мэриан продолжала считать себя жертвой, а дочь – преследовательницей. Согласно предложенному Де Зулуета объяснению причин насилия, Мэриан чувствовала, что ее дочь каким-то образом заставляла ее саму войти в контакт с собственной невыносимой болью. И единственным доступным для нее способом облегчить свое психическое напряжение было насилие.

Насилие в отношении детей, как и другие акты насилия и извращенного поведения, представляет собой порочный круг. Сильный удар или эмоциональная тирада в адрес ребенка избавляет взрослого от подспудного ощущения беспомощности, подавленности и пустоты, обеспечивая временный выход из этих невыносимых душевных состояний. Вскоре, однако, чувство вины и дистресс возвращаются, теперь усиливаясь осознанием того, какой вред насильник причинил другому человеку. Это чувство вины быстро забывается, поскольку выносить его слишком сложно, а сам акт насилия теперь уже оправдывается как вполне «понятный» ответ на невозможное поведение «плохого ребенка». Когда ребенок единожды подвергается жестокому обращению, «телесные границы» нарушаются, и повторять подобное насильнику становится все легче, а искушение поступать таким образом становится все сильнее. Ребенок превращается для матери в олицетворение ее собственных токсичных чувств и рассматривается скорее как преследователь, а не как жертва. Подобный вид объективации позволяет людям на протяжении длительного времени осуществлять нападения в разных ситуациях, включая военные действия, он также характерен и для жестокого насилия в отношении детей. Агнес воспринималась ее матерью как «ядовитое существо», на котором она могла срывать свой гнев.