Психология древнегреческого мифа - стр. 49
И вот, когда пир кончился, Мелеагр встал и возгласил: «Товарищи, тушу зверя мы разделим поровну – всем будет вдоволь. Шкура и голова заранее назначены наградой победителю; но так как хозяину неуместно брать награду в ущерб гостям, то я предлагаю присудить ее…
– Конечно, – прервал его старший дядя, – тому, кто, как ближайший родственник, имеет на нее наибольшее право!
– …тому, – продолжал Мелеагр, с трудом сдерживая свой гнев, – кто, как первый ранивший зверя, имеет на нее, после победителя, наибольшее право. А это, как вы все видели, было подвигом Аталанты!»
И с этими словами он протянул ей исполинскую голову зверя.
– Неслыханное оскорбление! – крикнул дядя. – Тебе, видно, дерзкий молодчик, твои любовные шашни дороже священного долга крови!
И с этими словами он, грубо оттолкнув Аталанту, ухватился за голову вепря.
Затуманились глаза у витязя: он ничего не видел, кроме оскорбления, нанесенного ему и его невесте. Не помня себя, он схватил стоящее тут же копье, еще красное от крови зверя, – и кровь обидчика окрасила его острие в сугубо багровый цвет.
– Убийца! Нечестивец! – крикнул брат пораженного, подымая и сам на него свое копье… но в следующее мгновение и он, бездыханный, лежал рядом с убитым.
Все это произошло так быстро, что никто из товарищей не успел вмешаться; теперь уже было поздно. Мелеагр стоял, понурив голову. Молчали и остальные. Но где была Аталанта, невольная виновница всего несчастья? Она исчезла; куда и как – этого не видел никто.
Убийца… палач родной крови, всех оскверняющий своим присутствием, своим обращением… вот во что обратился недавний победитель, кумир всего народа, самый прекрасный и могучий витязь всей Эллады. Никто ему этого не говорил – он это знал и так. Все грустно разошлись, не думая о разделе роковой добычи. Мелеагр тоже медленно побрел домой – все робко его сторонились, никто не решался с ним заговорить.
Он побрел домой, но дома не достиг…
Молва его опередила. Алфея с упоением выслушала рассказ об охоте и о подвиге Мелеагра; но не успела она насладиться этой радостью, как пришел другой вестник, и она узнала, что оба ее брата пали от руки ее сына.
У гречанки любовь к братьям – самая святая после любви к родителям. «Другого мужа я могу получить, если потеряю первого, – рассуждала она, – и других детей мне боги тоже могут послать; но, раз потеряв братьев, я других уже не получу».
К тому же после смерти отца брат был первым защитником своей сестры от возможных обид со стороны ее мужа; да и при выборе невесты грек старался породниться с могучими витязями, и от наличности и влияния братьев зависело и почетное положение гречанки в доме ее мужа.