, 1977,с. 107). При этом высказываются сомнения в том, что теория относительности является достаточно убедительным обоснованием причинной теории времени, поскольку временной порядок служит необходимым условием причинного и является поэтому более фундаментальной формой отношений (
Мостепаненко, 1969, с. 62). Однако на вопрос,в чем состоит сущность временных отношений в том аспекте, который выходит за пределы их единства с причинно-следственными отношениями, ответа в рамках реляционной концепции нет. В связи с этим вряд ли можно считать конструктивной точку зрения, согласно которой временные отношения изначальны, самодостаточны и не могут быть поняты посредством любых других форм отношений, поскольку при любом объяснении такого рода всегда неявно используются временные понятия (
Уитроу, 1964). Речь должна идти не о том, чтобы полностью свести временные отношения к причинным, а о том, чтобы обнаружить в причинном ряду закономерности, которые могут быть связаны с определенными свойствами времени. Как подчеркивает Ю.Б. Молчанов, «причинность и следование событий во времени столь неразрывно связаны друг с другом, что не имеет смысла выводить их друг из друга. Это разные стороны одного и того же отношения. Только отношение следования событий во времени выражает не реальные причинные связи, а возможность их установления» (
Молчанов, 1975, с. 109). На основании того факта, что между двумя событиями существует отношение последовательности, мы можем предполагать наличие между ними причинно-следственной связи. Однако такой вывод может быть и неправомерным, поскольку «после этого» не всегда означает «вследствие этого». Но обратное предположение будет справедливым, значит, совокупность причинных связей события определяет его положение в структуре временных отношений, существующих в той системе, которая в процессе своего функционирования порождает данное событие.
Исходя из этого, рассмотрим специфику временных отношений в социальных системах. Когда историк приступает к анализу исторической реальности, он прежде всего обнаруживает неупорядоченную совокупность событий различного социального масштаба. И то обстоятельство, что данные события могут быть расположены в определенной последовательности благодаря известной хронологии, оказывается недостаточным основанием для выведения закономерностей следования этих событий в историческом времени. Можно пытаться вывести эти закономерности из сходства событий, происходящих в различное время, как это делал еще Плутарх (1939, с. 301) в поисках повторяющихся фаз исторического процесса. Можно вовсе отказаться от идеи исторической закономерности и видеть смысл истории в скрупулезном воспроизведении исторических событий как неповторимых фактов социального бытия в их хронологической последовательности. Однако такого рода исторические концепции противоречат идее социального развития и реальности исторического времени, в котором события расположены не воспроизводящимися циклами, как это представляется в концепциях Шпенглера и Тойнби, и не в уникальном ряду социальных изменений, согласно воззрениям представителей так называемого событийного направления историографии.
