Психикон - стр. 29
Рапинай проигнорировал каменный бортик, за которым пригнулся разбойник, и обрушился раскрытой пастью вниз, захватывая челюстями и камни, и стрелка. Как будто циркулярные пилы вгрызлись в железобетон – раздался скрежет, дробились и плавились камни, рвалась плоть и трещали кости, кипела кровь, поляну заволокло черным дымом, царапающим гортань гадким привкусом. Я выгнулся дугой – все мышцы тела свело судорогой, позвоночник хрустел, нервы стонали от напряжения, во рту было солоно от крови.
Внезапная легкость застала меня врасплох, я потерял равновесие и упал в траву. Рапинай исчез, вернувшись в эфирные пучины, ветер стих, сорванные с деревьев листья медленно опадали на землю. На поляне не осталось никого живого. Кроме меня.
Адреналин до сих пор щекотал нервы, волосы стояли дыбом, руки покрылись мурашками. Стряхивая с лица травинки, я поднялся и выругался.
Когда-то моих навыков гоэтии хватало, чтобы чувствовать себя уверенно в любой схватке, но теперь мое секретное оружие стало не таким внушительным. Да, разбойники оказались сильнее среднего, а главарь и вовсе в два раза превосходил меня по уровню, однако результат все равно расстраивал. Пусть я не использовал Тень чернокнижника и другие способности, но если бы серебряные пули нашлись не только у Рыбы, то мне пришлось бы туго. Нужно прокачивать гоэтию, иначе в квесте Великого магистра мне ничего не светит.
Все такой же недовольный, я придирчиво собрал лут. Все на продажу, кроме кавалерийского пистолета Рыбы. Увесистый и мощный, тот был неплохим компромиссом между ружьем и револьвером, а для стрельбы хватало одной руки. Что ж, хоть что-то полезное.
Из могилы Розет торчали тростниковые трубки, обеспечивающие доступ воздуха в гроб. Все-таки Онезим слукавил, когда открещивался от копания могил. Явно ждал подходящего момента, чтобы прийти на кладбище и вырыть своих подопечных. Я достал лопату и, стараясь не повредить импровизированную систему вентиляции, приступил к раскопкам, неуклюже орудуя единственной рукой.
Когда я на половину роста скрылся в яме, лопата глухо ударила о доски. Я стал разгребать землю и выбрасывать ее наверх, пока не проступили контуры гроба. Сердце мое забилось в волнении. Я выдернул оставшиеся тростниковые трубки и подцепил крышку краем лопаты.
Розет лежала на спине, сложив руки на груди. Увидев ее лицо, я ахнул. Я отчетливо помнил, что раньше у нее была отталкивающая физиономия дешевой проститутки, однако то, что предстало моему взору, поразило меня, как внезапная радуга во время дождя.
Никогда в жизни я не видел настолько притягательного, одновременно одухотворенного и эротичного лица с безукоризненными чертами. Кожа не бледная и не смуглая, а того оттенка, при взгляде на который понимаешь, что перед тобой идеал. Так бывает, когда наливаешь в кофе молоко, и на определенном моменте видишь, что вот сейчас вкус будет наилучшим, в меру сладким и в меру терпким. Самое странное, что я даже не мог понять, какого цвета ее волосы. Они как будто вовсе не имели такой характеристики, и единственным их качеством была божественная красота. Я нависал над телом в могиле, открыв рот как дурак.