Психея. Забвение - стр. 35
– Лежит, красавица, решила притвориться умирающей. Осмотри ее, ты же раньше лечил лошадей. Буду я еще врача для нее вызывать, будто нет других дел. – Меня толкают в спину, затем подтягивают за подмышки, опирая на стену. – И смотри, чтобы не удрала. – Полицейский идет к машине и возвращается с системой, которую передала Кэрри. – На, держи, надеюсь, ты пустишь в ее вены воздух. Медленно сдохнет всем на радость. Лучше так, чем народ ее линчует, понимаешь, о чем я? Нам не нужны скандалы. – Пакеты летят мне в лицо, а я даже не могу отвернуться. – Потом заставь ее своими двумя оказаться там на скамье. – На моем запястье застёгивается браслет, и, судя по звону, на меня только что надели наручники.
Полицейский уходит, оставив меня с человеком, больше похожим на молодого студента, одетого, как сантехник. Его футболка перемазана грязью, лицо вытянуто, а в глазах плещется шок.
– Я думал, ты выглядишь иначе. – Даже не вымыв руки, он снимает колпачок с иглы, вешает на скамью мешок с инъекцией, перегибая ее в нескольких местах до образования воздушных пузырьков, и разглядывает мои вены. – Значит все-таки алкоголичка, вены хорошие.
Он протыкает мою вену, перетягивает на себя пакет, и, не отрываясь от моего лица, разглядывает меня так, словно я жуткое чудовище, исчадье ада, которое необходимо истребить. Как только по крови идет раствор, меня клонит в сон, не контролируя себя, отключаюсь, слегка свесив голову на бок.
Тень, в которой я была совсем недавно, исчезает и на смену ей приходит палящее солнце. Оно иссушает меня, наказывает за все те ошибки, что я раньше совершала. Кожа горит в тех местах, где солнечные лучи сжигают меня заживо, оно издевается надо мной точно так же, как этот детородный студент, выдергивающий иглу из-под моей кожи. Сколько раз он уже убирал систему и возвращал ее на место, теряя вену, будто это было сделано намеренно, поиздеваться надо мной лишний раз. Горячая грубая рука хлопает меня по щекам, я смотрю в глаза человеку, мучившему меня все это время. Он встает на ноги и заходит в помещение. Мне становится немного легче, но слабость и немощность уничтожают мои попытки вывернуть руку из наручников. Металл скрипит, соприкасаясь с поручнем, я осматриваю свои исколотые вены, на которых уже образовывается обширный синяк.