Псевдоним «Эльза» - стр. 9
– Сегодня утром я имел беседу с рейхсфюрером. К нему обратился Геринг. Он говорил о вас, фрау Ким.
Глава отдела Е (контрразведка) в IV управлении РСХА штурмбаннфюрер СС Вальтер Шелленберг сделал паузу. Маренн насторожилась. Как-никак рейхсминистр авиации – второе лицо в государстве.
– У рейхмаршала заболел кто-то из близких знакомых? – осторожно спросила она. – Насколько мне известно, сам он здоров.
– Можно сказать и так. Хотя нельзя скрыть и политическую составляющую.
Маренн удивилась ещё больше. Шелленберг встал из-за стола и, заложив руки за спину, прошелся по кабинету. За закрытыми решетками окнами ветер качал мокрые после дождя ветки сирени и рододендроны.
– Вы, вероятно, знаете, фрау Ким, – продолжил штурмбаннфюрер, – что в ближайший вторник наш рейхсминистр собирается устроить у себя в Каринхалле большой прием. Он пригласил лучших музыкантов, будет петь Эрна Бергер, это любимая певица и подруга его супруги Эмми. Отрывки из Вагнера, «Вольный стрелок» Вебера. Об угощениях не стоит и упоминать, всё, как любит Геринг, – чтобы всего много, – Шелленберг улыбнулся. – Дичь из его поместья в Роминтене в Восточной Пруссии, горы жареного картофеля и сосисок, лучшие итальянские вина из личной коллекции дуче. Повод – самый приятный. Геринг наконец-то отважился показать широкой публике свою дочь Эдду. Ей исполнился год.
– Да, я знаю, – кивнула Маренн. – Эмми предполагала сделать это ещё в июне, когда у девочки был день рождения, но рейхсминистр был очень занят польскими делами.
– Да, решили сейчас.
Шелленберг снова сел за стол. Чиркнув зажигалкой, закурил сигарету.
– По такому случаю даже фюрер обещал навестить его в Каринхалле, – продолжил он. – Всё-таки Эдда – его крестница.
– Но по какому же поводу Геринг обеспокоил рейхсфюрера? – Маренн пожала плечами. – Если дело касается здоровья девочки, то Эмми вполне может без всякого его участия обратиться прямо ко мне.
– Как я сказал, без политических мотивов не обошлось, – объяснил Шелленберг. – Геринг приурочил к торжеству ещё одно мероприятие. Он решил перезахоронить в Каринхалле прах своей первой жены Карин фон Канцов.
Маренн недоуменно приподняла брови.
– Эмми не возражает, – Шелленберг ответил на её невысказанный вопрос. – Она понимает, как много в жизни Германа связано с этой женщиной, как тяжело ему было её потерять. К тому же она достаточно умна, какой смысл ревновать к мёртвым? Геринг же использовал этот повод, чтобы совершенно открыто пригласить в Германию главу Совета обороны Финляндии генерала Маннергейма. Ведь Карин была его родственницей, и они частенько общались в прошлом. И хотя у Финляндии сейчас весьма напряженные отношения с Советами, вряд ли они смогут что-то возразить, частное дело, никакой политики, во всяком случае, на поверхности. Собственно, если говорить начистоту, ради этого Геринг всё и затеял, – Шелленберг сделал многозначительную паузу, – с согласия фюрера, естественно, и заручившись поддержкой рейхсфюрера. Прах Карин мог бы покоиться там, где он и сейчас покоится, но как провести переговоры с Маннергеймом, чтобы Советы не подняли вой, когда они уже на пороге войны с Финляндией? Мы после заключения пакта ничего не можем противопоставить их намерениям, во всяком случае официально. А переговоры очень нужны, Финляндия остро нуждается в поддержке, так что генерал Маннергейм будет иметь встречу не только с самим Герингом, но и с рейхсфюрером, и не исключаю, с фюрером тоже.