Прыжок в секунду - стр. 53
Возле зенитных орудий на ящиках из-под снарядов сидели люди. Кто-то из них потягивал что-то из жестяных кружек, кто-то курил, а кто-то снаряжал патронами автоматные магазины. Облачены сидевшие были в чрезвычайно пыльную одежду, поэтому идентифицировал их Большой по валявшимся поодаль каскам. И по «репертуару» пластинки, крутившейся на патефоне, установленном сбоку от зениток.
Узрев все, что ему было необходимо, старший напарник пополз обратно.
– Что там?
– Немцы.
– Немцы?
– Да, мы, похоже, во фрагменте тысяча девятьсот сорок четвертого года.
– С чего ты взял?
– А с того, что такая одиночная огневая точка, без поддержки, тупо изолированная… Жест отчаяния. Остались прикрывать отход товарищей.
– Прямо триста спартанцев! Это же фашисты, – презрительно скривилась Маленькая.
– Ну а как же. Фашисты, демократы, коммунисты, анархисты… Все ведь люди. Разные. Свои герои у них, свои ценности, свои антигерои. Ты за этим барханом видишь фашистов, нелюдей, упырей. А я, при всей ненависти к нацизму как таковому, вижу там простых парней, которые не побоялись приближения танков Монтгомери и остались прикрывать отступление своих боевых товарищей. При этом прекрасно понимая, что задержат врагов максимум на полчаса. Но все же остались. Фашисты – это те, кто их сюда, в адские пески, заслал подыхать. Подумай-ка об этом на досуге. А досуг…
Он замолчал на полуфразе, прислушиваясь.
К разговорам немецких солдат и бравурной мелодии знаменитой маршевой песни «Эрика», лившейся из репродуктора патефона, вдруг добавился еще один звук. Отдаленное гудение десятков моторов.
– Томми![3] – крикнул один из немцев.
– Auf Positionen![4] – четко распорядился кто-то из них, по-видимому, офицер.
Пришло время говорить пушкам, а не музам. Два орудийных выстрела слились в один.
В ответ пустыня вокруг укрепленной площадки украсилась «цветками» из песка и пыли, поднятыми британскими снарядами.
Маленькая и Большой, не найдя ничего лучшего, метнулись к стаду и спрятались среди верблюдов.
– Ну и запашок… Давай отвязываем – и прочь отсюда, прочь!
– Погоди, погоди. Спесивые бритты едва нас завидят, прихлопнут не задумываясь. Потому что примут за убегающих роммелевских солдат. Так что разумнее было бы остаться и молиться всем известным богам. И неизвестным тоже.
Они уселись на горячий песок, прислонившись спинами к косматым бокам пустынных кораблей. Прилегшие верблюды отнеслись к новоявленным соседям с присущим только им стоицизмом…