Пряная штучка - стр. 34

– Это не бутылки, – уверила я. – Это банки. Пустые.

Он поджал губы.

– Для перца. Хотите, отсыплю? – для чего-то добавила я, кивнув на мешок между нашими ногами.

Мужчина отвернулся к сквозящему окну и принялся разглядывать промокшую под дождем улицу с жалко лысеющими кленами.

– Зря отказываетесь, – пожала плечами и, наплевав на условности, начала поправлять краску на глазах.

В насквозь продуваемом деревянном ангаре, где располагалась столярная мастерская, было ужасно шумно. Вокруг пилили, шкурили и сколачивали. Воздух пах влажной древесной стружкой и железом. Работы не останавливались ни на мгновение, и мастер, смотревший на меня, как на чокнутую, явно раздражался.

– Этан, говоришь? – прогудел он и характерно почесал затылок. – А фамилия?

– Да не знаю!

– У нас тут трое Этанов бывает.

– У моего еще подмастерье есть, тощенький и долговязый. Ирвином зовут.

Недоумение на обветренном лице мастера сменилось странной ухмылкой, как будто он знал о нас с плотником какой-то грязный секретец.

– Почему вы так улыбаетесь? – справедливо взъерепенилась я. – Вспомнили, о ком мы толкуем? Или просто подмастерье незабываем?

Забыть Ирвина, честно говоря, было действительно сложно. Лично у меня бедняга вызывал непреодолимое желание защитить, пожалеть и накормить посытнее, чтобы сильным ветром не сносило по улице.

Мастер переглянулся с напарником, который до того заинтересовался разговором, что на время отложил молоток.

– Передать чего, когда он появится? – предложили мне.

– Пусть заглянет в старую чайную лавку.

Я хотела заказать вывеску, даже название, достойное острого начинания, придумала! Буркнув недовольное «спасибо», вернулась домой и, наскоро перекусив, засела за изучение старых матушкиных блокнотов.

В гастрономической магии маме не было равных. Она свято верила, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, а потому любая уважающая себя женщина была обязана освоить приготовление чечевичной похлебки, жаркого из ягненка с черносливом и творожных пончиков. Но к двадцати четырем годам я на практике убедилась, что к сердцу мужчины имелись и другие, менее витиеватые пути, не вынуждавшие стоять у очага по три часа кряду. А умения превосходной хозяйки не смогли удержать в доме моего непутевого отца – сбежал от запеканок, домашних апельсиновых конфитюров и отбивных правильной прожарки так, что только кожаные подошвы на домашних туфлях мелькали.

Читая мамины рецепты, я непроизвольно сглатывала набегающую слюну, запивала кипятком и удивлялась скрупулезности, с какой были расписаны унции каждого ингредиента. Впрочем, матушкина дотошность сэкономила мне кучу времени. Казалось, что смеси специй, расписанные для блюд, только и ждали, чтобы ими воспользовались.