Прямой эфир. В кадре и за кадром - стр. 4
Однако мой «жених» не воспринимал меня всерьез: три года разницы в таком возрасте – целая пропасть! Я испытала всю горечь несчастной первой любви. Оказалось, что страдать я умею «на полную катушку»: выбегала из трамвая, когда видела похожую полосатую курточку, писала стихи и рвала их, придумывала нелепые поводы, чтобы затащить его в гости. Это был хороший мальчик, он мучился и стеснялся моего чувства. Апогей страданий наступил, когда он получил путевку в «Орленок» и там… влюбился. Я слышала, как мой брат обсуждает с друзьями эту новость.
А потом случилось счастье: моя мудрая мама организовала поход на байдарках с участием всей компании парней и единственной девушки, то есть меня. Я, как любая настрадавшаяся девчонка, добилась всего: сожалений и признаний, комплиментов и подарков, поцелуев и провожаний. И успокоилась, стала обращать внимание на других мальчиков… Короче, чуть не потеряла свою Любовь. Но вовремя опомнилась, слава Богу.
В этом году мы будем праздновать сорок один год со дня свадьбы, у нас трое детей и четыре внучки. И мы до сих пор не надоели друг другу.
Письма Блока
В семье, в которой мне посчастливилось родиться, то и дело возникали невероятные события. Каждое было особенным, но частота появления невероятных событий явно превышала норму. Никогда такого не было, и вот опять! Кажется, именно так однажды выразился Виктор Черномырдин. История с письмами Блока именно из этой серии.
Мой отец был не только единственным ребенком у своих родителей, но и единственным любимым племянником у тети Зои и дяди Левы, а это были необычные люди. Тетя Зоя закончила Бестужевские курсы в Петрограде, преподавала в нижегородском педагогическом институте и была знаменита как интеллектуалка и мудрая советчица.
Она водила дружбу с известными личностями в Москве, Ленинграде, Горьком. Дядя Лева носил фамилию Поливанов, он был сыном основателя московской Поливановской гимназии, где сидел за одной партой с будущим чемпионом мира по шахматам Алехиным.
Всю жизнь он преподавал высшую математику в Горьковском политехническом институте, но мог преподавать и игру на фортепиано, так как посещал курсы в Московской консерватории и играл прекрасно. Он оказался в Горьком исключительно из-за сумасшедшей любви к женщине, которая была на двадцать лет старше его. До последнего своего дня он любил ее и говорил только о ней. Зоя Владимировна Зверева умерла в 1956 году, мне было только четыре года, но я прекрасно помню, как мы с братом боялись ее, особенно когда во время традиционного семейного обеда она басом говорила: «Дети, под стол!»