Прядущая. И приведут дороги - стр. 7
– Я не мог иначе. Против меня все. Даже свидетель нашелся, – горько усмехнулся он. – Я не делал этого, Добронега, а Радим стал бы меня защищать – сама знаешь. Только против кого? Против князя? Так князю только того и надо, чтобы была причина Свирь усмирить.
Добронега покачала головой.
– Глупый ты еще, Олег. Хоть и вырос вроде. Не знаю, как было в ваших краях, но у нас брат стоит за брата до последнего, а не бежит, точно крыса.
Альгидрас побледнел так, что я всерьез решила, что он свалится в обморок. Я повернулась к Добронеге, открыла рот, чтобы что-нибудь сказать, да так и закрыла. Мать Радима говорила серьезно. И Альгидрас так же всерьез был задет ее словами. Вот такими они были, люди этого мира: слова ранили их, точно кинжалы. Видно, они еще не знали, что можно просто пропускать их мимо ушей. Или же, наоборот, слишком хорошо знали то, что давно забыли в моем мире: каждое слово имеет свою цену.
– Добронега, – Ростислав вырос рядом с нами, точно из-под земли, – Малуш прибегал. Сказал, князь сюда собирается. Уходите мокрой тропкой.
Сказав это, он исчез за поворотом. Добронега быстро собрала все, что успела вынуть из корзины, шагнула прочь, потом резко остановилась и вернулась к клети. Протянув руку, она ласково убрала мокрые пряди со лба Альгидраса. И так ее жест не вязался с тем, что она говорила до этого, что у меня защипало в глазах. Я сглотнула, стараясь взять себя в руки.
– Да хранят тебя боги, сынок, – прошептала она и, дернув меня за рукав, быстро пошла прочь.
Я двинулась было за ней, но поняла, что не могу уйти просто так.
– Я быстро, – шепнула я Добронеге и бросилась назад.
Альгидрас уже сидел на полу, скрестив ноги, и смотрел вниз – то ли на мокрую солому, то ли на свои сцепленные руки. Заметив движение, он поднял голову.
– Мне показалось, ты сказать что-то хотел, – зашептала я, сжав прутья клети изо всех сил, так, что сучок больно впился в ладонь.
На секунду в голову пришла глупая мысль, что в фильмах или романах герой в этот момент должен непременно стремительно вскочить, накрыть руки героини своими, прижаться лбом к прутьям, прошептать что-то очень важное, такое, от чего сердце должно заколотиться, как сумасшедшее. Хотя мое и так колотилось в горле – даже сглатывать в попытках остановить подступающие слезы было трудно. Альгидрас же, видимо, был плохим героем, или роман у нас был так себе, потому что он не сделал ничего из вышеперечисленного. Он чуть подался вперед и прошептал на грани слышимости:
– Вправду хотел. Передай княжичу, что на его обереге, том, что на кольчуге, на старокварском слова выбиты.