Прядущая. И оживут слова - стр. 74

Я зажмурилась изо всех сил, стараясь представить свою комнату в мельчайших деталях. Вот сейчас открою глаза и увижу маки на стене, вышитые Ольгой к моему прошлому дню рождения. Эта вышивка была первым, что я видела при пробуждении. Я дернула головой и больно ударилась затылком о стену. Проклятые сверчки! Стрекочут так, что в доме слышно. Ну как тут представишь себя дома под такой концерт?! Я пододвинулась к столу и, склонившись над столешницей, прижалась щекой к гладкому дереву. Я не справлюсь здесь одна. Я не смогу. Ведь обычно в книгах, попадая в иную реальность, человек вдруг становится героической личностью и походя спасает мир от краха. А я? Во мне же не появилось ничего героического! Я все так же до мурашек боюсь насекомых и темноты. И уж, конечно, никаких особых способностей в себе не ощущаю. Я усмехнулась, представив себе, что у меня был бы шанс оказаться каким-нибудь эльфом, ожидавшим своего часа в другом измерении. Или кем в таких случаях оказываются главные герои? Мысль так меня развеселила, что, не удержавшись, я начала смеяться. И только услышав странный всхлип, который уже сложно было замаскировать под смешок, я поняла, что это истерика. Выпрямившись, я принялась размазывать слезы по лицу, глядя на то, как на столешнице разрастается влажное пятно. Мне нужна помощь. Мне просто необходимо с кем-то поговорить. С кем-то здравомыслящим, кто поможет мне лучше понять этот мир, и тогда, возможно, я найду ответ на вопрос: зачем я здесь оказалась. Странно, но вопрос «как?» меня уже не интересовал.

Я подумала о Злате. Она была ненамного старше меня. А что если попытаться наладить отношения с ней? Я мысленно отбросила написанное когда-то и попробовала проанализировать то, что видела здесь своими глазами. Встав из-за стола, я прошлась по комнате, вытирая слезы, зачерпнула воды из деревянной бочки, сделала большой глоток, умылась. Итак. Что я знаю о Злате? Первое, что я поняла – очень сложно составлять свое мнение о человеке, которого уже якобы знаешь. Обрывки придуманных событий так и крутились в сознании, мешая анализировать. Но здесь я не могла полагаться на выдуманные сведения. Вдруг они далеки от истины? Я вздохнула. Злата была умной. Но не просто умной, она была мудрой, раз уж сумела укротить и привязать к себе такого человека, как Радимир. А еще у нее хватило мудрости не делиться с мужем своим мнением относительно Всемилы. Почему-то казалось: Радим бы не стерпел критику в адрес сестры. Значит, Злата была хозяйкой положения гораздо больше, чем могла предположить Всемила, и при этом искренне любила мужа. Как-то даже слишком честно… слишком… по-настоящему. Я снова поймала себя на мысли, что в этой сумасшедшей реальности все какое-то слишком настоящее. Итак, если допустить, что Злата – здравомыслящий человек, к тому же не ослепленный любовью к Всемиле, может быть, рассказать ей правду? Просто взять и рассказать. И…