Прутиков простудился. Часть вторая - стр. 1

Лев увидел на противоположной стороне улицы Иришу и помахал ей рукой. Она остановилась и посмотрела на него с той самой улыбкой и тем выражением лица, что запомнились Лёве с момента их последнего расставания.

Он с лёгкостью перемахнул через железный, с облупившейся синей краской, трубчатый барьер, отделяющий тротуар от проезжей части, и побежал к ней, пересекая наискосок пустую дорогу.

С каждым шагом его движения замедлялись. С трудом уже удавалось оторвать от асфальта ногу и поднять её, еще сложнее получалось наклониться и переместить тело на один шаг вперёд, преодолевая сопротивление странного бесшумного встречного ветра, переходящего в ураган, хотя никаких завихрений пыли над землёй не наблюдалось.

Лёва заметил, что и с Ириной начали происходить странные изменения. Она вроде бы становилась старше, взрослее, её взгляд теперь не был взглядом той Иришки. Задорный блеск в глазах исчез вместе с улыбкой, уступив место вначале спокойной созерцательности, а потом и всё более возрастающему недоумению…

Пробуждение Лёвы сопровождалось тем же подсознательным и быстро меняющимся ощущением, с каким ныряльщик стремится наверх после глубокого погружения на дно. С радостью, что можно набрать воздуха в лёгкие, и сожалением, что не хватило времени добраться до красивой ракушки.

***

Меня разбудил звонок телефона в девятом часу утра. Третьего января можно позволить себе поспать подольше. Но, как оказалось, не в этом году. Звонил Женька с работы, просил срочно приехать. Пришлось быстро собраться, – вместо кофе глотнул холодного чая, разведённого вареньем и, надев куртку и шапку, выскочил на улицу.

Ускоренным шагом, переходящим в бег трусцой, я двигался в сторону своей остановки, стараясь оказаться на месте к появлению из-за поворота автобуса.

Впереди, в свете утренних фонарей, по тротуару медленно шествовал какой-то старичок с палочкой. В такую рань. Не спится же им. Куда они идут? Покататься на автобусе по городу?

Палочка старика скользнула по наледи прямо передо мной и упёрлась в окаменевшую гряду сугробов, оставшихся от прохода тротуарной снегоуборочной машины. На бегу носок моего ботинка зацепился за эту неожиданную преграду, и твёрдое асфальтовое покрытие устрашающе быстро стало приближаться к моему лицу. Я успел выставить руки и тут же почувствовал, как нагрелась кожа на ладонях от скользящего соприкосновения с холодной шершавой поверхностью. Переступая руками, я смягчил удар от падения, а моя голова оказалась в нескольких сантиметрах над асфальтом.

Сидя на тротуаре мне оставалось разочарованно наблюдать за автобусом, медленно отходящим от остановки. Голова кружилась.

Вокруг суетился тот самый старичок, делая попытки отряхнуть снег с моей куртки. Я так же неуклюже отпихивал его от себя, одновременно стараясь осмыслить произошедшее:

– Я бежал за автобусом, споткнулся и упал на тротуар. Автобус уехал, а меня ждут на работе по срочному вызову. Что-то случилось важное. Надо ловить такси.

Старичок уже звонил по своему телефону, глядя на меня. Я поднялся под звук его дребезжащего голоса с интеллигентными командными интонациями, намекающими на занимаемый, возможно в прошлом, руководящий пост в допенсионной жизни:

– Сейчас подъедет машина. Я вызвал такси. А вот и мотор. Тысяча извинений. Я оплачу.

К остановке подъехал автомобиль с жёлтым светящимся гребешком на крыше, с надписью, почему-то латиницей, «taxi».

Я открыл дверь и, усаживаясь на заднее сиденье, назвал адрес, стараясь не хлопать дверцей, это всегда нервировало водителей, переживавших за своё орудие труда.

Но сейчас таксист не среагировал на этот звук и резво стартанул с места. Я пристегнулся и рассеянно стал смотреть в окно на пролетающие мимо деревья. Сквозь голые ветви проглядывались редкие огоньки освещённых окон в домах. По два-три на этаж. Никому сегодня не хотелось рано вставать.

Дорога казалась незнакомой.

– Объезд. Ремонт теплотрассы, – пояснил водитель уверенным голосом, предугадывая мой вопрос, – не переживайте, успеем.