Прозябая на клочке земли - стр. 31

– Выезжаю сегодня, поздно вечером. Уже погрузился, и у меня есть наклейка «С». Ой… – Он замолчал, и его лицо стало серьезным. – Слушай, я не смогу выехать, пока не схлынет движение. Не хочешь проехаться со мной?

На секунду она подумала, что он предлагает ей буквально проехать с ним какое-то расстояние в его перегруженной машине, чтобы просто проверить, как будут работать передачи и двигатель – такой пробный прогон.

– Ну, в смысле, давай прокатимся в парк Рок-Крик или еще куда-нибудь. На пару часиков. – Он вскинул руку и внимательно посмотрел на часы. – Еще только три часа.

– Ты что, действительно собрался уезжать?

– Ну да.

Его лицо засветилось улыбкой и словно разгладилось.

– Ты так и не вернулся, – сказала она. – На вечеринку.

– Я позже пришел, – рассеянно ответил он. – После того, как ты домой ушла. – Он переминался с ноги на ногу. – Ну так что? Там вроде звери живут, в вольерах. Я один раз ехал через этот парк.

И ни слова о вине, которое он поклялся вернуть. Почему-то она была уверена, что он никогда этого не сделает.

– Ну, давай, – согласилась она.

Она жила недалеко от парка, и ей нравилось бродить там, особенно у реки. Место знакомое, и ей было не так страшно. Да и, в конце концов, он дружит с Раттенфангерами. У него даже их старый безобидный автомобиль.

Когда они сели в машину, двери едва закрылись. Ей пришлось поставить на колени картонную коробку с одеждой. Его манера вождения сначала напугала ее: он стремительно срывался с места у светофоров и, не сбавляя скорости, поворачивал на углах. Но делал он это умело.

– Что за чек? – спросила она, не придумав, о чем еще заговорить.

– Компенсация, – сказал он. – От Дядюшки Сэма.

– А-а. – Она вспомнила о своей собственной работе в вашингтонских военных госпиталях. – Ты был в армии?

– Да, – кивнул он. – Получил ранение на Филиппинах. – Он бросил на нее взгляд и сказал: – Мы дрались с япошками, меня схватили с группой партизан и увезли на подводной лодке.

– Куда тебя ранило?

– В ногу, – сказал он. – Японский пулеметчик прострелил кость навылет. Но я убил его – филиппинским метательным ножом.

Роджер снова взглянул на нее, и Вирджиния поняла, что это выдумки.

– Врешь, – сказала она.

– Нет, правда. У меня там серебряная пластина.

– Покажи.

– Она внутри. Прижилась. – Его голос звучал как-то особенно, глухо.

– Я работаю с ранеными военными, – не поверила Вирджиния. – Ты не смог бы так хорошо ходить.

Роджер хотел было возразить, но передумал. В нем появилось что-то лукавое, грубовато-проказливое, и она невольно попала под его обаяние. Но он не признавался, что соврал: только кивал головой.