Прозрачный дом - стр. 42

Ольга Васильевна, разгневанная поведением своих отпрысков, еще десять минут назад казавшихся ей такими милыми и воспитанными, решила вмешаться, но Родион ее опередил. Он понял, что зазнавшиеся дети вожатой считают его недостойным их общества, и этот факт хлестко ударил по самолюбию юноши. Привыкший быть душой любой компании, он на какой-то момент даже растерялся от такого унижения, но вовремя совладал с нервами:

– Ольга Васильевна, ваша дочь права – вы столько всего наготовили, наверное, вкуснотища, – проговорил Родион, гордо вскинув голову, а потом перевел взгляд на свою одноклассницу в шикарном шелковом платье и, прищурив глаза, продолжил: – Только вот ты зря, Ника, волновалась с вилками и ножичками. Я человек дикий, блины привык есть руками.

Он чувствовал, как от волнения заколотилось сердце, как обида сковывает тело, но решил сыграть свою роль до конца. «Если уж они считают меня невежей, неотесанным чурбаном, даже не знающим, что такое штрудель, пусть насладятся этим зрелищем сполна», – подумал Родион, схватил с тарелки блин руками и весь целиком затолкал в рот. Измазавшись сметаной, он начал специально громко чавкать и сопеть, а когда наконец все же проглотил еду, которая от обиды не лезла в горло, хотел ее запить и сделал большой глоток киселя.

От мерзкого горько-соленого вкуса у него зажгло во рту и хотелось плеваться и кашлять, но ни один мускул не дрогнул на его симпатичном лице. Только на точеных скулах появилось несколько красных пятен, но гордость не позволила дать возможности Нике насладиться его унижением. «За что она наказывает меня? За поцелуй? За Лору или что узнал ее секрет?» – недоумевал Родион, скользя ледяным взглядом сначала по ее смеющимся глазам, затем по алым губам, которые были готовы растянуться в надменной улыбке, и залпом выпил все содержимое стакана до самого дна. Поставив стакан на стол, он потянулся за льняной салфеткой, но потом усмехнулся, вытер рот рукавом и, сделавшись мертвецки бледным, громко произнес:

– Спасибо, Ольга Васильевна. Все было очень вкусно, особенно удался кисель. Но мне пора, еще нужно конюшни от навоза очистить.

Сказав это, он громко и надрывно запел, удаляясь в прихожую: «Мы пионеры, дети рабочих!».

Видя, как гость уходит, Ника устыдилась, что повела себя так по-детски. Ей очень хотелось, чтобы Родион остался, и они мило сидели бы за столом несколько часов кряду. Он бы, помогая разлить чай из горячего фарфорового чайника, рассказывал о своих приключениях, о детстве, а может, даже о матери. Потом бы, на правах мужчины, принялся разрезать штрудель и хвалил кулинарные способности хозяйки дома. А после завтрака, может, даже сыграли бы в лото или мафию. Но она все испортила, как это бывало уже не раз в ее жизни, – сама взяла и собственными руками испортила отличный момент.