Проза - стр. 2

Ах, так! Да не вопрос! На следующее утро, ровно в девять утра, я стояла на площадке для обучения вождению, и в руках у меня была полная пятилитровая канистра.

5

Я не обратила внимания на его внешность, я была занята тем, какое впечатление производит на окружающих моя ноша. Просто седой пожилой мужчина. Ничем не выделяется среди других, таких же немолодых и по-рабочему одетых инструкторов. Разве что очень мрачен и не говорит ни слова, только кивнул в ответ на моё появление – но какое мне до этого дело?

Канистра с горючим под тихое улюлюканье сослуживцев была без комментариев вылита им в бензобак. Так же молча, закурив сигарету и не глядя никому в глаза, он завёл машину, сел на пассажирское место (оно же инструкторское, а внизу дополнительные педали сцепления и тормоза), развернул автомобиль одной рукой и жестом пригласил меня за руль.

Я села в салон на переднее сиденье, впервые с левой стороны. Приборчики-лампочки-ключики-педальки – я уже несколько лет ездила на машине в качестве пассажирки и никогда не обращала на это внимания.

Он начал говорить… И моё сердце остановилось…

6

Я не помню своего отца.

Он ушёл из семьи, когда мне было три года. Говорят, я очень скучала и плакала. Ждала его по вечерам у входной двери. Спрашивала, когда он придёт. Со временем его образ стёрся из воспоминаний. Но видимо, память ребёнка так устроена, что ничто не теряется окончательно. Всё, что касалось отца, сохранилось где-то очень глубоко в сознании. Его манеры, особенности внешности. И голос.

Именно этот голос, и характер, и что-то ещё трудноуловимое, но такое родное и знакомое, я искала всегда в окружающих меня мужчинах. Искала – и не находила до тех пор, пока не села за руль учебной машины в автошколе. И мир для меня перевернулся.

7

Александр Иванович, седой, пожилой, неулыбчивый мужчина, косясь глазами куда-то в сторону и бережно прикасаясь руками к приборам, рассказывал про устройство автомобиля. Я не помню из его речи ни слова. Я не смогу сказать даже приблизительно, сколько она длилась – десять минут, полчаса или больше.

Я слушала его голос, и сознание уплывало куда-то из окружающей меня реальности. За окном вместо ясного майского утра наступили осенние сумерки, а в машине словно зажглось солнце, и стала отчётливо видна каждая деталь, соринка, царапинка. Всё перестало существовать, кроме салона автомобиля и сидящего рядом со мной мужчины, который всё говорил, говорил, говорил, и эти звуки убаюкивали, уносили обратно в моё далёкое детство, к самым истокам. Домой! Под родительский кров. В ласковые руки отца.