Проводник. Нулевая симфония Брукнера - стр. 8

– Это документальное кино, – все еще переживая шок от неожиданного появления внука, сдержанно процедил сквозь зубы дед, – но я тебе не советовал бы тебе его смотреть.

– Страшилка? – с пониманием вздохнул малыш и вдруг спросил: – Дедушка, а зачем взрослым надо это смотреть?

– Что это?

– Страшилки. …Детям нельзя, а сами смотрят. Там же страшно?

– Страшно, – согласился дед.

– Так зачем тогда смотреть? Значит, вам хочется?

– Можно сказать и так.

– Деда, а почему людям так хочется смотреть страшное?..

На этот вопрос у Карела не было ответа. Кто знает, чем руководствуются там, на Небесах, посылая на землю таких пытливых детишек? Это потом все они вырастают и становятся обыкновенными людьми, но вот в детстве. Их вопросы, впрочем, иногда и их ответы являют собой прямое дыхание Всевышнего. Их слова настолько искренни, правдивы и точны, что слушая все это, просто разводишь руками: «Как так»?

Чего стоят все эти многотомные труды философов и мыслителей? Они завязывали узлами мозги целым поколениям, изучающим их, а тут – бац! Несколько слов плюс невероятно точная интонация и спутанный, как волосяной колтун вопрос ясен и понятен, словно белый день.

Карел, преисполненный чувства уважения к внуку, взял его маленькую ручку, поднес ее к своим губам и поцеловал.

– Что это? – поинтересовался дед, замечая, что ребенок держит в руке крохотную каменную фигурку.

– Это я нашел в старом дедушкином доме, – заговорщицки прошептал Радомир, – там, где папина мастерская. Ты ему не расскажешь? Я лазил на чердак…

– Ты что? – зашипел, подражая ему дед, – тебе же запретили! Там столько всякого хлама. Упадет что-то на тебя и придавит. Каково тогда будет мне?

– Ты огорчишься… – догадался малыш.

– Не то слово! А мама? А папа? А Матус?

– Он, конечно же, будет плакать…, – серьезно заключил внук.

– Мы все будем плакать! …Ну, ладно. Я никому не скажу. Покажи мне…. О, кто это? Собачка?

– Это Мортис…

– Хм, – задумался Карел, который сразу же напрягся, понимая, что где-то недавно видел это слово. – Это его кличка?

– Это не кличка, это имя, – уточнил Радомир.

– Имя? Вот как? Это ты ему его придумал?

– Нет, это он сам мне его сказал…

– Ого? – вбивая в поисковик это странное слово и попутно немея, совершенно растерялся дедушка. Мортис в переводе с латыни означало – смерть.

У Брукнера похолодели пальцы. Он, стараясь оставаться максимально деликатным, продолжил расспрашивать мальчика о каменной фигурке и тот, полностью доверяя своему деду, поведал историю, от которой писатель то и дело покрывался гусиной кожей.

Оказывается, в старом доме, который теперь был мастерской, Радомиру стали слышаться какие-то голоса. «Это, – пояснял малыш, – было похоже на радио, которое говорит где-то в далекой комнате. Они не шепчут, как мы с тобой сейчас, дедушка, они шелестят. Как листья на деревьях».