Проводник. Часть 2 – Дороги к дому - стр. 10
Иволгин говорил мягко и спокойно, обращаясь не к ним нынешним, а к тем Юрию и Татьяне, которые ещё совсем недавно являли собой вполне счастливую пару. Такой приём в психологии тоже существовал, хоть и требовал довольно тонкой настройки на поле психического состояния того, к кому обращаешься. При этом ни в коем случае нельзя было приказывать, отдавать команды или утверждать – только спрашивать и предлагать, как бы открывать дверь в другую возможность и приглашать посмотреть туда.
В ответ на эти слова Юрий скрипнул зубами, но вслух ничего произнести не посмел. Что-то остановило его в голосе Бориса. Однако хрустнувшая в его руке пластиковая бутылка наглядно продемонстрировала бушевавшую внутри бурю эмоций. И даже хмель как будто бы выветрился из головы мужчины. Но яснее от этого там не стало. Слишком сильна была боль внутри. Чувство провала, уязвимости и собственной слабости горело раной с рваными краями.
Иволгин уже профессиональным взглядом отметил у соседа полный букет так называемого посттравматического синдрома, вызванного боевой психологической травмой9. Причём, в активной и агрессивной форме. Похудевшее лицо обтягивала сухая кожа. Потрескавшиеся губы, словно от жажды, которую никак не удаётся утолить до конца. Под глубоко запавшими глазами лежали тёмные круги, как Борис точно знал, от мучительно долгих бессонных ночей. Когда боишься закрыть веки и провалиться в кошмар, снова, раз за разом, переживая самые жуткие моменты прошлого, или ещё хуже – свалиться на дно удушающей ямы, наполненной порождениями страхов, иногда обретающих знакомые лица. Страшно засыпать. Потому что просыпаться с криком, разрывающим лёгкие, ещё страшнее.
Борис знал это всё на собственном опыте. И с готовностью помог бы Юрию, если была бы такая возможность. Но в том-то и дело, что сделать он пока что ничего не мог. Даже это приглашение было проведено им на грани допустимого. Юрий просто никого не подпустит в таком состоянии. Он должен сам признать существующую у себя проблему и захотеть что-то с ней сделать, сам захотеть исцелиться.
– Пойдите прочь оба, – бессильно махнул на обоих Юра.
Он всхлипнул, резким движением вскинул зажатую в руке бутылку, сделал несколько судорожных глотков, утёр губы и отвернулся к окну. Плечи мужчины вздрогнули, и Иволгин скорее почувствовал, нежели услышал беззвучный плач Юрия. Но было в этом ощущении и ещё нечто неуловимо похожее на вскрывшийся гнойник. А это уже хороший признак. Он посмотрел на Татьяну, прижал палец к своим губам, призывая её к молчанию, после чего мягко коснулся ладонью женской руки и ободряюще сжал тонкое запястье. Таня благодарно кивнула, тоже заплакав от охватившего её бессилия. Борису захотелось обнять молодую женщину, дать ей почувствовать поддержку, но он ясно понимал, что в присутствии Юрия этого делать категорически нельзя.