Проводница - стр. 5
Джо с Максом переглянулись, и мгновение спустя произнесли в один голос:
– Берийские солончаки!!! Гора – Лысуха.
Затем Макс произнес:
– Ну туда и двинем… А там поспрошаем, кто-то знающий всегда найдется…
После этой фразы, началось приготовление завтрака. Оно сопровождалось веселым ребячьим гомоном. Слышны стали отдельные фразы, где в основном присутствовало слово – Мама. После каши с дымком последовало недолговременное собирание вещей.
Недолговременное оно было как для Макса с Джо, так как привычка собираться у них была же в крови, так и у детей, им собирать было нечего. Посадив Джо на лошадь, Макс передал ей ту самую маленькую кудрявую девочку и они, уместившись, тронулись в путь. На второй лошади уютно уместилось два озорных рыжеволосых близнеца, которых звали Дор и Грой. Оставшиеся дети постарше: три девочки и четыре мальчишки, возглавляемые Максом, завершали процессию. Шли неторопливо, Макс регулярно отлучался и скрывался в кустах. Появлялся он из них всегда неожиданно, чем искренне удивлял детей. Джо понимала, что хранитель все-таки страхуется на предмет погони, и каждый раз при его появлении внимательно вглядывалась в его лицо. Но пока взгляд Макса был сосредоточен и спокоен. Это радовало. Ближе к обеду они вышли из леса на торговый тракт, который был забит повозками. Присоединившись к этой шумной и пестрой колонне, Макс сказал: – Джо, ты последи тут! И мгновенно растворился в этих красках и гомоне. Джо сначала напряглась – дети могли привлечь не нужное внимание. Но толпа шумела и была занята своими делами и заботами, никто не обращал внимания на многодетную семью. Чтобы окончательно раствориться в торговом и просто путешествующем люде, Джо с компанией присоединилась к цыганской семье, количество которой менялась прямо на глазах у Джо: то появлялись дети, то дяди, то тети. В общем, то, что надо, рядом с ними было безопасно, так как взять с подопечных Джо было нечего. Цыгане, оглядев их и пошептавшись, подозвали Тима и вручили какой-то сверток. Тим развернул и стал разглядывать содержимое, которое заключалось в девчоночьих тонко выделанных кожаных бутсах, в козьем поношенном платке, двух пар обуток, настолько поношенных, что их цвет разглядеть было не возможно и паре теплых шерстяных рубашек. По мере доставания всего этого добра из свертка оно плавно перетекало на детские плечи и ноги. Джо молча сжав губы, смотрела на все происходящее, затем изогнувшись, стала шарить в арчимаке и извлекла на свет вчерашний кожаный мешочек с загадочной мазью. Она осторожно спустилась с лошади и подошла к самой дорогой кибитке, которая была зашита коврами. В ней располагался глава цыганской семьи. Джо заглянула за занавеску и увидела в кибитке совсем седую цыганку с мудрыми глазами и дымящейся трубкой.