Проверка на верность. Любовь (не) купишь - стр. 3
– А, это... – казалось, Резуненко слегка смутился. – Это моей племянницы, она бывает тут время от времени, – он отвернулся и поставил сковороду, откуда только что выбросил нечто горелое, в раковину.
И у меня вновь всплыли воспоминания о том, как генеральный выгуливал племяшку... Стыдно признаться, но всё это вызвало во мне зависть.
Мама растила меня без отца: тот бросил её, когда узнал о беременности. Мы втроём (я, мама и бабушка) ютились в коммуналке, потом бабушки не стало... Но свято место пусто не бывает, как говорится, так что когда я была в пятом классе, к нам переехал дядя Миша, новый мамин муж. А впрочем, мужем его можно было назвать с натяжкой, так, сожитель, который вторгся в наш с мамой мирок и перекроил его под себя. Хотя даже до его прихода мама предпочитала заниматься чем угодно, лишь бы не уделять время мне. Это сейчас я понимаю, что она не простила отцу предательство, а я была для неё живым напоминанием сердечной боли, от которой хотелось спрятаться, но тогда... тогда мне так хотелось получить хоть крупицу маминого тепла, раз рядом не было папы. Но увы и ах...
Я была предоставлена сама себе. На улицу во всякие сомнительные компании меня не тянуло (и хорошо, а то некоторые мои знакомые не очень хорошо кончили), так что я с головой окунулась в мир книг. Каждая была для меня откровением, каждую хотелось прожить и ощутить себя на месте героини. Именно тогда во мне вспыхнула страсть к актёрству, позволявшему самой воплотить те образы, о которых другие только читают.
Вскоре у мамы и дяди Миши родился Васятка – и я вовсе перестала существовать для взрослых. Каждый день я мечтала поскорее повзрослеть и съехать из дома, где была никому не нужна. Если с кем мне и было жаль расставаться, так это с Васяткой.
Да, я чувствовала себя в этой новой семье лишней и ненужной, так что после поступления старалась пореже приходить, пропадая в общежитии при ВУЗе. Наверное, именно поэтому я с таким удовольствием наблюдала за прогулкой генерального в парке. Так что да, в тайне я завидовала этой семейной идиллии и сама бы хотела вот так же гулять со своей семьёй. Но меня в своё время не брали. Мама ходила гулять только с отчимом и младшим братиком, а я была «уже взрослой» для походов в парк и прочих развлечений, хотя мне-то исполнилось всего двенадцать.
Пару-тройку раз я всё же ездила туда с подругами, но это было не то, совсем не те ощущения. Много я за время работы в парке перевидала гуляющих семей, но отчего-то именно семейство Резуненко, за которым мне пришлось наблюдать по долгу службы, пробудило старые раны, заставило вспомнить о том, о чём я предпочла бы забыть. И да, эту чёртову сладкую вату я таки куплю! Вот прямо завтра, когда отыграю последнее представление, и куплю. Буду есть, жалеть, что её мне купила не мама, может, даже реветь в три ручья. Хотя нет, реветь не буду, я же уже взрослая, нам нельзя, надо соответствовать возрасту. Я, вон, с тринадцати лет плакала всего пару-тройку раз, но там был повод.