Провальные каникулы - стр. 18

Высокомерный павлин! Сам на меня пялился, а махнуть в ответ ему лень было? Хотя бы ради вежливости и уважения! Пфффф.

Круто развернувшись на каблуках, я снова пошла к барной стойке, где уже на одном из стульев расселась Эльвира.

– Ну и где тебя носит? Еще бы на чуть–чуть опоздала, я бы и твою Пина коладу выхлебала. – Подруга подвинула ко мне стакан с коктейлем, и дождавшись пока я возьму его в руку, чокнулась об него своим. – За встречу!

– Мы уже пили сегодня за встречу! Раза три!

– Тогда выпьем четвертый! Знаешь, как долго я тебя ждала?

– Ты мне сейчас в любви признаешься? – рассмеялась я.

– И в ней тоже! Ты единственная, с кем я так хорошо общаюсь в нэте. С другими не сложилось. Я их посылала, а они обижались. Тупые. А ты взяла и послала в ответ. С того момента я поняла, что это любовь. – Она говорила так искренне, что невозможно было не поверить.

– Я тоже тебя люблю, Эльвир! И очень рада, что мы, наконец, встретились! – призналась я.

– Оооо, телячьи нежности! – влез Пабло, чокаясь с нами стаканом с водой. – Давайте уже, пейте, а то так ненароком, и я стану кому-нибудь в любви признаваться!

На следующее утро Эльвира отправилась с бабушкой на рынок. Она еще с ночи меня предупредила, что полдня мне придется провести в одиночестве, а когда вернется, мы пойдем гулять. Точно, как мой папа: строго настрого приказала сидеть дома, и не высовываться без нее. Когда мы пришли, а было это примерно в два часа ночи, сеньора Лопез уже была дома. Эля оказалась ее точной копией. Во всяком случае, по характеру. Бабуля, несмотря на возраст, была очень энергичная и активная. Невысокого роста, очень худенькая, она могла бы сойти за Дюймовочку, если бы не глубокие морщины на темном лице. Думаю, когда–то она была очень красивой. А темперамента у нее и сейчас хоть отбавляй. Выражаясь похлеще внучки, сеньора Лопез пила, по–моему, не меньше.

Во всяком случае, за покером они с подругами баловались ромом, а это вам не чай, что пьют наши бабушки по вечерам. Она расцеловала меня при встрече, словно вторую внучку, которую давно не видела и уверила, что уже любит меня, раз любит и Эля. Сразу проникшись теплом к этой заводной старушке, я действительно почувствовала себя частью их семьи. Это какая–то магия этого города. Нет неуверенности, отчужденности. Они так тепло меня приняли, что даже не верилось, что такое вообще возможно. Их улыбки были заразительными, смех громким, а чувство гостеприимства – безразмерным. Теперь я точно понимала, что бабуля бы безоговорочно сама легла спать на пол, но мне бы не позволила. Она бесконечно любила внучку, это было видно по их шутливым перепалкам, по тому, как легко Эля рассказывает ей обо всем, и по тому, как от бабушки не шло ни одного слова упрека.