Противостояние - стр. 9
Кто приблизится первым и как себя поведет, оставалось гадать. Жаль только, делать это Троян пока не научился. Даже пребывая в человеческом облике, он мыслил по большей части конкретными категориями, цифрами и задачами, а не отвлеченно.
«Действительно жаль. Было бы чем занять время».
Сплошная серая облачность, дождь и бесконечная липкая грязь. В любой из пяти локаций Зоны большую часть года это главные штрихи пейзажа. Дождь бывает почти горячим, мощным, с молниями и громом, как в Крымской локации, что образовалась вокруг Казантипа. Или прохладным, нудным и мелким, как в локации, которая раскинулась на три десятка километров вокруг Чернобыльской АЭС. Дождь может идти исключительно с рассвета и до полудня, барабаня редкими теплыми каплями, как это бывает в локации Сосновый Бор под Питером. Дождь может быть ледяным, косым и хлестким, как в локации Академгородок на окраине Новосибирска. Наконец, дождь может быть настолько мелким, что и не знаешь, как назвать эту странную субстанцию – крупнодисперсным туманом, изморосью или все-таки дождем. Этот вариант неуютной стихии частенько накрывал Москву, или, как еще именуют эту локацию сталкеры – по месту расположения тамбура-перехода вблизи Курчатовского института, – «Курчатник».
Так или иначе, дождь поливает почти ежедневно и везде, поэтому Зона и осадки понятия неотделимые, как море и волны. Ну а сплошная грязь – естественное следствие всего этого безобразия, тут уж никуда не деться. Зона ведь не аэродром с идеальными асфальтовыми полями и полосами и не речная пойма с заливными лугами. Когда под ногами только смешанная с золой и ржавчиной мертвая, вздыбленная земля без единого зеленого ростка, слякоть неизбежна.
И все-таки даже в этом сыром и неуютном мире есть свои островки сухого тепла и почти домашнего уюта. В Москве, например, такие, как стоянка в развалинах бывшего госпиталя МВД, неподалеку от Октябрьского поля. Казалось бы, ничего особенного – три закопченные стены и кусок бетонного перекрытия вместо крыши, но уютно. Особенно когда в неглубокой яме посреди стоянки горит костерок. Окружающие руины отлично маскируют огонь – с десяти метров не разглядишь, если не знаешь, куда смотреть. А нависающий сверху остов причудливо изогнутого госпитального корпуса (почему-то не рухнувшего во время Катастрофы, а лишь превратившегося в этакое коромысло) надежно прикрывает от любопытных глаз и сканеров, если они вдруг будут направлены вниз с борта какого-нибудь летающего объекта.
– Но самое главное – подземный ход имеется, да не один, – сталкер по прозвищу Щука бросил в костерок еще одну таблетку горючего. – Если что, отсюда можно прямиком в метро спуститься.