Противостояние - стр. 23
– Монашка, что-ли? Этого ещё нам не хватало.
– Небось под мужиком не была ни разу.
– Да кто на такую и позарится? Может быть, шалава. Натаскалась, а теперь вот святую из себя корчит. Я, чуть повернув голову, посмотрела на озлобившихся и расслабившихся заключенных. Все замерли.
–Мир вам, сестрички – промолвило это что-то, обтянутое кожей.
– Ну ты даешь. Нашлась сестричка. Может, с нами хочешь остаться? – Загорланила рядом со мной сидящая с десятилетним стажем отсидки рыхлая деваха.
Я не задумываясь со всего маху ударила её дубинкой по башке. Из лопнувшей на голове кожи хлынула кровь. Зэчка заскулила. И вдруг этот скелет в рясе срывает со своей головы белоснежный платок, бежит к только что оскорбившей её женщине и закрывает кровавую рану. То, что мы увидели повергло нас в шок. Голова монашки была почти без волос. А с одной стороны, вместо кожи на лице, тоненькая розовая плёночка, даже видно пульсирующие жилки. Голову побитой мною зэчки монашка прижимала к себе правой рукой, левая же висела плетью. Я, зная выходки и характер своих подопечных, легко, как пушинку, переставила нашу странную гостью на её место и сказала, что посторонним запрещено приближаться к осужденным.
– Но ведь она же страдает, – пролепетала монашка, прикрывая рукой окалеченную голову.
Я резким движением сорвала с головы одной из заключенных платок и накинула на голову страдалице: На, накинь и не жалей этих уродов. Они сами стали на такой путь.
Монашка ловко, одной рукой, повязала на голове платок, и тут её понесло.
Голосочек оказался чистый и звонкий. Личико порозовело. Эта калека светилась, сияла и выглядела такой счастливой, что у меня вместо жалости появилась зависть. «А ведь ей легче живется на белом свете» – подумала я. Она любит одного ей ведомого Бога и Богородицу. Её любят в монастыре. А кому нужна я, здоровая, сильная и злая как откормленный бультерьер? И говорил этот полузасушенный цветок о земной и посмертной жизни. Смотрю, а мои зэчки все носы повесили.
– Так уж в ад попадем?
– Да, сестрички. Если не покаетесь и не станете жить по заповедям Божьим, то попадете в ад.
– Ты что пришла нас агитировать в монастырь?
– Нет, мои миленькие. В монастырь берут только искренне раскаявшихся и прошедших многолетние испытания трудностями.
– Мы здесь. Хи-хи. Трудняки.
– Здесь вы трудитесь со злостью, и всё что вы сделали, пропитано вашим духовным состоянием. А в монастыре
все несут послушание кротко. Со смирением, молитвой, обретая при этом от трудов своих радость.
– Ну да. Мы поняли – обретаете оргазм.
В зале поднялся хохот и улюлюканье. Я поднялась, врезала своей дубинкой нескольким наиболее шумным и покрыла их таким матом, что у бедной монашки слёзы полились градом.