Против «мессеров» и «сейбров» - стр. 9
И вот 1 апреля, мы в школе и проходим курс молодого бойца, то есть маршируем. Восемьдесят курсантов маршируют по небольшой площадке на окраине Борисоглебска. Задорно звучит любимая авиационная песня:
Шел второй час маршировки. Песня уже изрядно всем надоела, но командир, младший лейтенант Тянь-Тянь (как его прозвали курсанты), не уводил курсантскую роту со строевых занятий. И это при том, что времени до ужина оставалось в обрез – только чтобы дойти до военного городка.
«Выше ногу, раз, два, три! – свирепствовал он. – Громче песню!». Но песня замолкла окончательно. На все угрозы, на непрекращающиеся команды курсанты отвечали угрюмым молчанием. Было видно, что все решили не уступать, даже ценой опоздания на ужин. Никуда не денется, все равно за опоздание его, Тянь-Тяня, не похвалят, – так, вероятно, думал каждый. Младший лейтенант понял свое бессилие и, пообещав всех наказать, вынужден был дать команду на возвращение в городок.
В числе маршировавших по площади был и я. Меня возмущали ежедневная строевая подготовка, все эти бесцельные повороты направо, налево, кругом. Так хотелось быстрее начать полеты – ведь для этого все мы и приехали сюда! Но никто не возражал. Мы уже начали становиться военными и привыкали подчиняться. Вот и проходная авиашколы. Подведя роту к столовой, Тянь-Тянь остановил нас, объявил нескольким курсантам по наряду за плохую маршировку и дал команду заходить в столовую.
Дежурные принесли бачки с пшенной кашей и воблой. Была среда – Ворошиловский день. В этот день курсантам давали только кашу и воблу три раза в день, а на обед еще и гороховый суп. Видимо, это должно было приучать курсантов к тяготам военной службы. Но для большинства из нас, проведших свои юные годы в полуголодном состоянии, воинский паек, даже пшенная каша казались манной небесной.
Ужинали мы угрюмо. Придирки Тянь-Тяня испортили всем настроение. Скорее бы окончился вводный курс, обязательные два месяца строевых и уставных занятий, когда из вчерашних мальчишек, поступивших в училище, вышибали расхлябанность, приучали к воинской дисциплине, воспитывали единый коллектив. Процесс этот трудный как для воспитателей, так и для воспитуемых. Особенно тяжело переносили его молодые курсанты. Весной 1941 года, после окончания московских аэроклубов, их послали на дальнейшую учебу в военные летные училища. Большинство выпускников аэроклубов были фабрично-заводской молодежью, осваивать авиационную технику их послал московский комсомол.