Против идеологии. Почему утопии рушатся - стр. 28

Примерно то же самое можно сказать про легендарное бесплатное советское жилье. Оно отличалось низким качеством, и приоритетный доступ к нему имели либо рабочие востребованных специальностей, либо люди из высших слоев советского общества. Люди же низкостатусные или нестяжательные получали его либо очень поздно, лет через 15—20 после постановки на очередь, либо не получали вовсе. С ним было много проблем – в частности, квартиры гражданам не принадлежали, и, если человек показывал свою неблагонадежность по отношению к власти, его могли принудительно переселить в гораздо менее престижный регион страны. Одна семья не могла иметь больше одной квартиры. И вообще, «бесплатное» жилье было настолько доступным, что многие покупали его или брали в кредит в жилищно-строительном кооперативе. А некоторые строили самостоятельно, своими собственными руками (так называемые «народные стройки»). Зачем же этим надо было заниматься, если жилье можно получить на халяву?

Наш народ любит с теплом вспоминать великую советскую культуру, в частности, советский кинематограф. Теперь так не снимают! Но стоит заметить, что в тех фильмах, которые народ действительно помнит и любит, коммунистическо-идеологическая составляющая либо является микроскопической, либо отсутствует вовсе. Все обстоит совсем наоборот – типажи и модели поведения, которые вроде как должны поддерживаться советской властью, в них критикуются и высмеиваются. Вспомним новеллу «Напарник» из «Операции Ы», в которой пролетарий представлен в виде несносного жлоба, а его воспитанием занят молодой студент-интеллигент. Персонаж Нонны Мордюковой по имени Варвара Сергеевна Плющ из «Бриллиантовой руки» («А у нас управдом – друг человека!») – это персонаж комическо-негативный; насмешки вызывают и управдом Иван Васильевич Бунша и его активистская жена Ульяна Андреевна из фильма «Иван Васильевич меняет профессию». Таких примеров можно привести множество. А более глубокое, настоящее советское искусство всегда занималось разоблачением и деконструкцией советской действительности. Среди широко известных примеров здесь можно привести фильмы Эльдара Рязанова. Если вспомнить о литературе, то общепризнанно главный роман ХХ века «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова, любимый в том числе и самыми простыми людьми – это произведение глубоко несоветское и антисоветское. Кстати говоря, мощная художественная культура существовала и в Российской империи, и на ее фоне советское искусство не выглядит однозначно более выдающимся и прорывным.

Но в глазах многих современников весь негатив прошлого сходит на фоне того, что «у нас была великая эпоха». Историческая память, которой обладают только свидетели, стерлась, стерлись и воспоминания о жертвах (я говорю в первую очередь о сталинских временах). Остались только воспоминания о победе в войне, полете Гагарина, дымящихся заводах и электростанциях, великом балете и БАМе. Они подкрепляются пропагандой, но ее семена падают на благодатную почву. Людям необходимо во что-то верить, и они верят в то, что раньше было лучше. Люди хотят причислять себя к максимально большой и успешной коллективной идентичности, и они негодуют оттого, что теперь эта идентичность не столь успешна и победоносна. Людям надо чем-то гордиться. Но гордость – это чувство не столь благородное. В Средние века ее относили к одному из семи смертных грехов. В христианской мифологии гордость – это грех Люцифера, первого ангела божьего, испытавшего великое падение из-за этого греха. Возгордившийся застывает в своем развитии и в конечном счете оказывается лишен своего прошлого высокого статуса. Поэтому слово «грех» я использую не в религиозном, а скорее в эволюционном смысле – как некоторый поведенческий паттерн, в итоге дающий негативный, вредный эффект. Так вот, гордость – это действительно страшный грех. Но на то он и грех, что ему подвержены все.