Просветленный Тони - стр. 16

– Выкурить еще одну самокрутку, – жестко ответил я.

– Никотин тебя убьет, – пробубнил старик.

– Лучше никотин, чем «Святоши».

Взяв бумажную поделку, я заметил какие-то надписи, выглядывавшие из-за загнутых краев. Препарируя журавля, я обнаружил, что это было письмо, содержащее иероглифы.

«Гребаный Тоси, ты вообще в курсе, что я чистокровный американец и ни хера не разбираю ваши каракули?» – подумал я.

– Гарри, ты знаешь японский? – произнес я, ожидая, когда старик скрутит мне папироску.

– Ты шутишь, я уже почти забыл французский, – ответил Гарри. – Старость не делает меня умней.

– Ты прав, старик. Жизнь – не приятная вещица. Мы приходим на эту бойню безмозглыми, как валенки, и уходим, не помня своего имени, – крутя записку, отметил я. – Что там с сигареткой?

– Держи! – он кинул ее на барную стойку, показывая, что не собирается шевелить своим дряблыми булками.

Я засунул руку в карман, нащупал горстку мелочи, подошел к старику, высыпал пару монеток на стол, взял самопальную дурнушку и, пожав живую руку хозяину, направился к выходу из его вонючих владений.

– До завтра, босс, – не оборачиваясь, сказал я.

– Так что ты планируешь делать? – кинул вслед Гарри.

Я остановился, держа дверь полуоткрытой. Образовалась тишина, которую нарушила работа моего мозга, этот звук напоминал жужжание жесткого диска в ноутбуке.

– Сложить обратно этот потрепанный кусок бумаги, найти Тоси и запихать этот символ свободы в его коричневую пещеру.

Я распахнул дверь. Приятная тишина забегаловки сменилась на суету оживленного города. Были слышны шум и гудение автомобилей, резкие сигналы клаксонов, гул строительной техники и звуки работающих телевизоров из окон соседних домов. Я закурил сигарету. Мой мотор снова застучал громче карнавального барабана. Сердце жгло.

«Хреновая старость», – подумал я.

Сладкий дым спасал меня. Он расслаблял, беря меня за руку и уводя от всех невзгод. Мой старый приятель, никотиновый черт, радовался, насыщаясь дурманом.

Я спустился с небольшого крыльца и подошел к «мустангу». Неохотно посмотрел на сумку и, зажав зубами папиросу, нагнулся, чтобы открыть подарок Тоси. Как я и думал, в сумке лежало бабло. Самурай решил купить честного копа. Глупо. На меня смотрело столько зеленых бумажек, что ими можно было подтираться до конца жизни, не тратясь на туалетную бумагу. Их было достаточно, чтобы даже в свой последний день на земле я мог оставить смачный мазок коричневого цвета на счастливом лице Франклина.

Мне было плевать на кожаный мешок с ручками, поэтому, пнув его в сторону, я забрался в прокуренный салон. Деньги в сумке полагались Гарри, это были его чаевые за все двадцать лет нашей дружбы. Я знаю хватку старика, он не упустит свой шанс и прикарманит большой куш. Да и пускай. Это справедливый расклад: однорукому ветерану – деньги, а копу – задница плохого парня. Никто не узнает про этот подарок, поэтому Гарри искать не будут, а я буду молчать как мертвая рыба.