Просветленные рассказывают сказки. 9 уроков, чтобы избавиться от долгов и иллюзий и найти себя - стр. 7

Закончив с посудой, я обнаружил брата Пона на прежнем месте, под навесом. Монах сделал повелительный жест, и мне ничего не оставалось, как отправиться прямо к нему и занять место напротив: назвался груздем – полезай в кузов, ну а если завербовался в послушники, то подчиняйся наставнику.

Некоторое время он рассматривал меня, а затем повторил ту фразу, которая в свое время стала началом нашего знакомства:

– Ты переполнен до опасной степени.

– С чего бы? Риса было по ложке, – не удержался я.

Но брат Пон не обратил на мою реплику внимания – как всегда, когда я говорил откровенную глупость.

– Много места в тебе занимает твое собственное я, надо его уменьшить, иначе ты лопнешь. То, что ты считаешь собой, то, что полагаешь своим, просто распирает тебя. Слабительное духа нужно тебе как воздух.

– Чтобы меня пронесло прямо здесь? – спросил я.

– Тихо! Слушай! – монах поднял руку, и я прикусил язык. – Обычный человек, не способный зреть истину, видит материальную форму и думает так: «Это мое, это я». Затем он ощущает нечто радостное или печальное и тоже думает «это мое, это я». Приходят ему в голову мысли, и на их счет он снова убежден – «это мое, и это тоже я», совершает поступки и их оценивает точно так же, возглашая про себя «и это мое, и это ведь тоже я». Осознает все это и к осознанию прилагает печать, на которой вырезано «это мое, это я». Все увиденное, услышанное, узнанное, пережитое, найденное – для него всего лишь «я». Подумай над этим несколько минут, а потом можешь задавать вопросы.

Брат Пон замер, словно вообще перестал дышать, а я попытался напрячь мозги. Только вот после тяжелого дня на жаре ничего особенного у меня не получилось, мысли шевелиться отказались.

– А что, не нужно ничего узнавать, переживать, думать или чувствовать? – осведомился я, поняв, что на оригинальные вопросы я сегодня уже не способен.

– Почему? – брови монаха поднялись. – Не нужно считать все это собой, своим, «я». Человек же другого типа полагает: «Внутри этой формы, внутри того, что я думаю, ощущаю, осознаю и делаю, кроется мое настоящее „я”, и оно сохранится после смерти. Вечное, неизменное, то, что не подвержено влиянию этого грязного обыденного мира…»

– И кто же прав? – спросил я, поскольку решил, что раз уж мне позволили спрашивать, то надо этим пользоваться.

– Никто, – сказал брат Пон. – И то и другое мнение не имеет никакой ценности.

– Но почему?

– Все эти мнения покоятся на единой основе, на одной и той же ложной вере в «я». Не имеет значения, с чем именно оно отождествляется, с телом или мыслями, с высоким положением и богатством или с полупрозрачной душой, прячущейся где-то между кишок.