Просветленные не берут кредитов - стр. 21

Проснулся от пронзительных воплей над самой головой и обнаружил, что издают их черно-белые, похожие на сорок птицы, решившие встретить восход солнца на дереве, под которым мы устроились. Тело мое от спанья на голой земле затекло и болело все, от макушки до пяток, но зато от ночных страхов осталось лишь легкое послевкусие где-то на краю сознания.

Брат Пон сидел, скрестив ноги, и задумчиво глядел вдаль.

– Доброе утро, – сказал он, обратив на меня сияющий взгляд. – Как спалось?

Я вовремя вспомнил, что должен молчать, ответил кривой улыбкой и неопределенным пожатием плеч.

– Хватит валяться, поднимайся, – велел монах. – Займемся твоим обучением.

Умывшись и слегка размявшись, я вернулся туда, где находился брат Пон, и уселся напротив.

– То тело, которым ты в данный момент пользуешься, является фикцией, – сказал он, внимательно разглядывая меня. – Это с одной стороны. С другой – оно реально. Только вот тому, кто стремится к свободе, надлежит создать на основе этого тела другое, более совершенное…

У меня мелькнула робкая мысль, что монах говорит иносказательно, но ее тут же затмила другая – нет, скорее всего, я в данный момент просто не в состоянии понять, что он имеет в виду.

– Как сказал некогда Просветленный, – голос брата Пона стал торжественным, – «показал я своим ученикам способ, каким они могут извлечь из этого тела, составленного из четырех элементов, другое тело, созданное разумом, совершенное во всех своих частях и членах… Это подобно вытаскиванию камыша из оболочки, или мечу, который достают из ножен, или змее, сбрасывающей кожу. Нужно только понимать, что камыш, змея, меч – это одно, а оболочка камыша, кожа, ножны – это другое».

Некоторое время он помолчал, давая мне освоиться с предложенной идеей, затем продолжил:

– Стартует этот процесс с создания в старом теле «алмазных зародышей». Включается он «вниманием дыхания», с которым ты знаком, и к нему присоединяется медитация на объекте…

Упомянутое братом Поном упражнение началось для меня с созерцания дерева, чей образ я целиком перенес внутрь себя, а затем сумел каким-то образом переключить восприятие так, что из человека, смотрящего на растение, стал растением, глядящим на человека.

– Давай, закрывай глаза и вспоминай, – велел монах. – Ветки, ствол, листья…

Я закрыл глаза, начал считать вдохи, как положено при «внимании дыхания». Образ дерева, что служило мне объектом для медитации, явился из памяти почти тут же, но смутный и расплывчатый.

– Сосредоточься. Ты должен увидеть его так, словно оно находится прямо вот тут.