Простые чудеса. Новые истории, изменившие жизнь - стр. 45
Как бы то ни было, мы застали такой порядок: служба в семь утра (длится несколько часов), затем трапеза, следующее богослужение с четырех до шести часов дня, потом еще какой-то перекус и затем вечерняя (по-нашему обычному восприятию времени) литургия в двадцать два часа. В общем, получается, что четырнадцать часов в сутки ты проводишь на службе. И ладно еще мы, гости, как приехали, так и уехали, а монахи живут так постоянно, совершая ежедневный молитвенный подвиг.
На служении обычно приходится стоять. Однако вдоль стен есть специальные места – стасидии, там можно и присесть, прислонившись спиной к стене. Это такие деревянные ячейки на одного человека, с высокими перилами, чуть ниже располагается складное сиденье. Там ты стоишь или складываешь сидушку вполовину и находишься как бы в полуприседе, что позволяет расслабить ноги, а сложенные деревянные планки в этом случае тебя поддерживают. И есть моменты в литургии, когда можно полностью сесть, например, при чтении «Апостола» или причастии; тогда эта подпорка раскладывается обратно, и ты на нее опускаешься, отдыхаешь.
В греческих храмах на Афоне во время службы монахи не стоят посередине помещения. Центр храма – пустой. Они поют в хоре, служат или размещаются в этих стасидиях вдоль стен. К паломникам относятся с пониманием, как видят, что ты зашел, ставят тебя на свободное место. Если ты отлучился, к кресту приложиться или еще куда, возвращаешься, а твоя стасидия занята, то какой-нибудь монах обязательно уступит тебе место.
На нашей первой службе мы простояли шесть с половиной часов. До этого весь день в дороге, отдохнуть не успели… конечно, в какой-то момент сознание выключается. Отключился на пару секунд, потом очнулся, дальше стоишь. Тяжело? Да, тяжеловато, особенно с непривычки, однако монахи правильно говорят: лучше в храме спать, чем в келье бодрствовать. Плохо тебе, хорошо, грустно, весело, хочешь спать, не хочешь – иди в храм, там всегда лучше.
В какой-то момент богослужения в помещении становится очень темно, только лампадки горят кое-где, да еще маленький светильник со свечкой у того, кто читает, ну или у певчих, чтобы ноты видеть. А так абсолютная темнота. И вот тогда время для тебя вообще останавливается. Остаешься только ты, твоя молитва и Бог. И лишь где-то там, вдалеке слышны голоса певчих, напоминающие тебе об ангелах, суровых, могучих и добрых.
Мы были там всего три дня, поэтому почти все время провели на службах. Те, кто остается подольше, просят какое-то послушание. Можно, например, на кухне работать, помогать картошку чистить, еще что-нибудь делать. Или убираться в монастырских помещениях. Мы сами видели, как люди приходят и прибираются там. Ни один монах тоже не сидит праздно, между службами все работают, кто где. Нас же освободили от этого, так как почти не было посетителей. В лучшие времена, когда еще не началась пандемия и монастырь был открыт, в нем собиралось до тысячи паломников. А сейчас людей было очень мало: нас всего семеро, четверо ребят из второй группы и греки еще, несколько человек: какие-то военные и два богослова известных, один мирянин, а другой тоже монах.