Простофиля - стр. 45
Малик и Везу расслабленой походкой навалились на оставленный след от Типажа, вышедшего из таверны чтобы забрать очередную партию ули, которые прилетели на тепло от выходящего на свет пространства. Эти дивные существа были частыми гостями в провинции Пюлей, ведь как завещал Главный Пюль, до присоединения к роли Карета движущего, “всегда необходимы хорошие ули, они зодуку не дадут прославиться, а меланхолии не видел ”.
Вновь обретенные счастливчики забыли о тяготах рутины, что сковывает естество противоестественными нитями сожжений, окунувшись в расточительную роскошь обильно смоченных улей, и принялись испытывать внеземное наслаждение от качества природных благ. Взлетая вверх и пролетая между, они не могли найти ту станцию, что остановит их сознание в позиции вертикально, только размежевываясь вне разрезов счастья они принимали нормальное положение стационарного покоя, что подвластен только при неимоверном повороте в сторону обратного сожжения. Они горели, как не полыхают отблески лучей направленных на симметрично поставленную колыбель из листьев и иголок, что раскаленной плотью пронзают все отверстия, приготовленные под них хитрым Лекалом, который давно начал свою историю и как покончить с ней не мог придумать ни один мудрец, что без стеснения и робости бросал вызов на умозаключение произведениям улей, принесенным с магией мастера Вила.
Не одну сотню лет насчитывает ритуальная книга, что хранит в себе множество записей о бывших ули, которые могли продолжить повествование упоминанием о будущем превосходстве искусства брать тепло для регенерации его в сознание. Прородитель жриц тепленького, знакомый не понаслышке с отцами, действительный Лекало, решил закончить их эпоху, смазав и разбавив скучное по его мнению существование улей абсолютно новым большинством отценив. Непослушными и неуправляемыми были эти грозные создания, прошибали на своем пути, действительным Лекалом выстроенным, все уста и законы невосприятия, обвивая всех пришедших сквозь них своими нежно кровавыми губами, с кусочками запекшекшейся крошки, что осыпалась с них кусочками земли, обагряя землю и приподнося отцам дары. Долго так продолжаться не могло, и низверг Великий Ремнон силу и продолжительность жизни отцам, что взывали к его терпению и суровости понесенного наказания. Отценив увидев бесполезность своих действий, огромной цепочкой выстроились для создания большинства от действительного Лекало, но не выдержали путы и оковы, нашлась брешь и лазейка для созидания и восхваления позиции стоя, принеся эту натуру в волю и действующие окончания отцов, что взирали за неумолимым концом своих страданий от подношений жриц. Хитрый Лекало смерив и оценив возможности своих подручных, начал бесцеремонно склонять старшин принять небольшую участь в судьбе оставшихся от отценив ули. С радостью и бесприкословной дерзостью принялись считать оставшиеся отценив себя как предумышленную жертву произвола происходящего по “прихоти” Великого Ремнона, не вынес он этой дерзости, что как вызов бросили ему из большинства, и приземлил с вершин своего существования. По-одиночке стали бродить они по земле, на которой начали расцветать прекрасные сады и воды, питающие все живое своими сложными метаболическими процессами; ули в руках древних превращались в красивые создания, которые своим приземленным качеством стали наполнять воздух, что пропитывал наслаждение большинства в единицах. Так с течением времени из отценив ушли страдания за многое, сосредоточив их взор на мелочах, что сквозными перебежками заставляли двигаться в их такт, и что особенно нравилось действительному Лекало, в такт ули.