Простофиля - стр. 34
Кань: Я.
Нари: Зная.
Кань: Читаю.
Нари: Заветы.
Кань: Заминьеты.
–Правильно прерваться и сделать паузу.– сказал много слышавший от всеуслышанных Нари.
–Заминка,– сумел произнести немного посрамленный по причине нечеткого прозношения Кань.
Нари: Каьеты.
Кань: Принц.
Нари: Нари.
Кань: Какьеты.
Нари: Карета с какьеты.
–Менять,– пронеслось в голове у юного зашпринцованного.
Нари: О чем.
Кань: Карета:Ракьета.
Нари: Быстро.
ЗАМЕЧАНИЕ АВТОРА.
Диалекты и наречия, указанные в произведении, могут иметь нечеткую идиоматику описания, так как отсутствует точная фонетичекая обработка.
Далее по тексту.
После этого у обоих сложилось представление, что первое продвинутое средство передвижения от Каня должно перейти в мысли и дела принца Нари, что никогда не забывал уточнить объемы и масштабы запланированного маршрута, на тот момент казавшиеся только несбыточными мечтами принца и Каня, что разошлись в своих направлениях.
Что предстояло Каню неведомо было ни ему, ни его планам, по маршруту бродячего иноходца мерно поплелся собравшийся с мыслями сын Свотки и Хамея. Куда приведут его мечты, грезы о победах и поражениях, что по историям “заезжавших” ожидают каждого из смотрящих, возможно к краю обрыва, что может лишить тебя всех преимуществ в весе, но дать огромное преимущество в скорости, или как альтернатива, ровное бичевание себя, неминуемо требующее жертв и приношения от тела, разума и внутренних комплексов, что его окружают, обнажая наружу все пороки естества, которое трепетно укрыто за нежным слоем правды. “Оголяться или нет”,– спросил как-то Кань у одного из бывавших купцов,– “Запаси и засунь”,– ответил умудренный опытом торговец из Шиоши по имени Тупан, к нему направляла дорога отошедшего Каня.
Сложилось так, что связывающие весь мир магии и тлетворства течения могли потревожить только ручьи Великого Ремнона, пробивающие новые точки для распространения чистоты восприятия торговли. Шиоши был великим центром всех купцов и торговцев, конкуренцию которому не осмеливался показать никто, до определенной поры, пока не сложилось небольшое, но мощное переселение, названное в честь передвижника решившегося на этот шаг – Тупана. Несколько десятков лет он вел свой бизнес в самом центре центра, броские лоскуты тканей и шерсти образовывали причудливую фигуру “Овцы всевышней”, небольшой овечки с ярко выкрашенными в цвет водоема глазами, получившими в окружении прозвище око Сарта, выпирающими вперед небольшими подточенными рожками, нежно преукрашенных шапочками-брелками и среднего размера талией, придающей овечке вид породы. “Не был во Всевышней, ровняй фигуру”,– громко кричали завуны Тупана, манящие всякого прохожего заглянуть вглубь лавки, многие охотно соглашались, некоторые отказывались, проходя сквозь них с видом вывески, сошедшей с небес на землю. Кто же осмеливался заглянуть внутрь не был разочарован, дивные платки и палатки, платья на тело и без него, шерстопрядные юбки всех краев на размеры, и дивные бюстье, подражавшие виновнице торжества сбежавшей из мест заточения смотрели на них взглядом Сарта. Застенчивые и не очень, заезжие и местные, все побывали в точке Тупана или около нее.