Просто скажи «да» - стр. 1

2003 год, Санкт-Петербург

Дернув молнию так, что та жалобно взвизгнула, Лера застегнула сумку и вслед за студентами быстро направилась к двери. Ну вот, на сегодня все. А вообще в этом семестре у нее совершенно идиотское расписание! Приезжать в институт только ради одной первой пары! Зато послезавтра на второй паре окно. Нет чтобы послезавтра сделать ей три пары подряд, а сегодняшний день вообще оставить свободным! Впрочем, ладно, спасибо хоть субботу не заняли, и то хорошо.

Масла в огонь подлил возникший на пороге аудитории Денис Торопов, молоденький ассистент кафедры физики, который выглядел едва ли намного старше своих студентов.

– «Чуть свет – уж на ногах! И я у ваших ног»1, – жизнерадостно продекламировал он. – Доброе утро, Валерия Павловна!

– Доброе утро, – совершенно неискренне и без всякого энтузиазма приветствовала Лера коллегу.

– Сегодня вы прекрасны, как никогда! Или, лучше сказать, как всегда!

О господи! И этот младенец туда же.

Неподдельное восхищение в голосе Дениса отнюдь не смягчило Леру. Ее ледяной взгляд понизил температуру в помещении по меньшей мере на градус, а язык Торопова, похоже, вообще примерз к гортани. Во всяком случае, Денис не издал больше ни звука.

Выйдя в коридор, Лера раздраженно передернула плечами. Чего она, собственно, взъелась на беднягу? Ведь это просто замечательно, что мальчик помнит «Горе от ума»! Ко всему прочему, Торопов не сказал ничего такого, что не соответствовало бы действительности. Ассистент кафедры иностранных языков Валерия Павловна Свиридова в самом деле была настоящей красавицей и прекрасно это сознавала.

Свои роскошные светло-рыжие волосы Лера обычно носила распущенными, позволяя им свободно струиться по спине. Мелкие золотистые завитки обрамляли высокий, без единой морщинки, лоб, тонкие черты красивого лица были безупречно правильными, а на гладкой, очень светлой коже, как ни странно, веснушек практически не было. Светло-карие Лерины глаза могли не только замораживать, гораздо чаще они излучали мягкий теплый свет, отчего становились похожими на янтарь. Золотистые ресницы, такие длинные и пушистые, просто не было необходимости красить. Впрочем, современные женщины не могут обходиться совсем без косметики. Но Лера по крайней мере не портила их черной тушью, а пользовалась исключительно золотистой. Наконец, фигура у нее была просто потрясающей, не говоря уж о длинных стройных ногах. И разумеется, никто никогда не дал бы Лере ее тридцати лет.

Вполне естественно, что при такой внешности количество ее поклонников всегда превышало тот минимум, который необходим женщине для поддержания нормального жизненного тонуса, однако Лера старалась нести свой крест с царственным безразличием.

До сих пор Денис Торопов казался ей вполне безобидным мальчиком. Он только в прошлом году окончил университет и поначалу лишь с безмолвным восторгом взирал на предмет своего обожания. Парень был уже счастлив, если Лера замечала его и одаривала лучезарной улыбкой. Время от времени она даже снисходила до ничего не значащего разговора с ним. Исключительно из соображений гуманности, просто чтобы мальчик не утратил веры в себя. Сейчас, однако, Лере пришло в голову, что он вовсе не нуждался в такой благотворительности.

Впрочем, мысли о Денисе Торопове занимали ее недолго. Собственно говоря, это была последняя. Только ведь свято место пусто не бывает, и на смену одним мыслям пришли другие, отнюдь не способствовавшие улучшению Лериного настроения.

В метро, делая пересадку, она вдруг поддалась внезапному порыву и поехала не к себе на «Приморскую», а в противоположную сторону. В тот момент Лера почему-то не подумала, что, прежде чем поддаваться каким-либо порывам, стоило бы сначала позвонить. Ведь Машки просто могло не оказаться дома. Эта мысль пришла ей в голову, когда Лера уже стояла непосредственно перед дверью школьной подруги.

С Машей Яновской, а теперь Козыревой, она дружила с третьего класса. Лерина мама как раз вторично вышла замуж, их семья переехала в другой район, и Лере пришлось перейти в новую школу. Ее посадили с Машей за одну парту, поскольку во всем классе только Яновская сидела одна. Учительница Вера Васильевна старалась таким образом хоть как-то ограничить Машкину разговорчивость на уроках, впрочем, сколько-нибудь заметных результатов она все равно не достигла.