Простишь – не простишь - стр. 11
Я раздраженно ответил:
– Нет, Мило. Никакого «потом». Мы с мамой поедем покупать плитку для бассейна. Кстати, ты знаешь, сколько стоит бассейн? Ты любишь плавать, верно? Так вот, отнюдь не все могут себе позволить такую роскошь. На бассейн нужно заработать. Трудись и ты. До обеда хорошенько позанимайся. Какое у тебя расписание? Поподробней, пожалуйста.
Сын тяжело вздохнул. Он не хотел бросить мне вызов, выразить презрение. Скорее покорился неизбежности, как всякий разумный человек.
– Мы с мамой вчера обо всем договорились. Маргерит поможет мне с английским.
– И еще историю античности повторите. Твоя тетя участвовала в археологических раскопках в Италии, они тогда обнаружили древнеримскую виллу. В этом учебном году вы проходили историю античности, я не ошибся?
– Мы с ней покончили, пап, зачем она мне?
– Мило, познания нужно углублять. Тебе крупно повезло, можешь пообщаться с настоящим археологом. Грех не воспользоваться. Все, разговор окончен.
Боже, ну почему я не обнял Мило на прощание?! Неужели нельзя было хоть на минуту забыть о роли сурового отца, которого я изображаю с таким трудом? Почему я ни разу не похвалил тебя, не признался, что горжусь тобой? Ты у меня такой сообразительный, ловкий, остроумный, смелый, великодушный!
Я так часто восхищался тобой, однако не подавал виду, суровый, неумолимый, закованный в броню родительского долга. Промолчал и в тот день, когда узнал от твоего одноклассника, что некий громила, здоровенный и сильный, пытался тобой помыкать, но ты не поддался. Он набросился на тебя с кулаками, сбил с ног, а ты поднялся и вновь дерзко ему ответил, глядя прямо в глаза. Никакие синяки и ссадины не заставили тебя покориться. В конце концов забияка отстал, понял, что не на того напал.
Вместо того, чтобы тебя поздравить, воздать должное твоей отваге и мужеству, я обрушился на школьное начальство, которое смотрит на драки сквозь пальцы…
Странное у меня устройство: слова одобрения рождаются в душе, но так и не слетают с губ. Я всегда боялся тебя ослабить слишком бурными проявлениями любви и восторга.
Прихожу домой поздно, усталый после бесконечного рабочего дня, до смерти хочу обнять тебя, приласкать, но замечаю брошенную спортивную сумку и принимаюсь пилить нерадивого сына.
Вижу твои превосходные оценки за год, однако скрываю радость и прицепляюсь к единственной заниженной, которую поставил всем известный придира и зануда.
Твоя мама недовольна: «Это уж слишком! Так нельзя!»
По твоим глазам заметно, что ты разочарован, поскольку ожидал похвалы. Я и сам на себя злюсь, но по-прежнему молчу.