Прости нас, Нат - стр. 40
Вы, наверное, решите, что я слишком забила себе голову; я и правда прочитала гораздо больше, чем любой другой на моем месте, может, даже больше вашего. Но не забывайте, что психология животных – наука туманная, а мне просто хотелось сделать все правильно. Ужас в глазах Нат перепугал меня тогда до смерти, словно одно неверное решение – и все потеряно.
5
Нат привезли к нам в пятницу. Выходные мы провели за ежечасными тайными вылазками вверх-вниз по лестнице, чтобы не мешать ей обживаться. Дошло до того, что Арт мне предложил в качестве камуфляжа надеть на голову наволочку, а я повелась, и только на следующий день, увидев меня в ней на лестнице, он все-таки сжалился. Оказалось, он не ожидал, что я приму это всерьез. Хотя если подумать, он мог и раньше обо всем догадаться и втайне надо мной смеяться.
Но это все неважно. В наволочке или без, Нат не обращала на меня ни малейшего внимания. Большую часть времени она спала в кошачьей лежанке – безликий комок серого пуха. Арт воспринял это как знак, что нам больше незачем так часто ее навещать, ей и так хорошо, но я стала ходить на чердак даже чаще – просто убедиться, что она открывает глаза. В воскресенье перед сном мы с Артом условились, что не будем подниматься к ней ночью, что можно «отпустить вожжи», а еще мы закрыли люк на чердак, чтобы Нат не сорвалась в пролет, если вдруг она прогрызет решетку. Я была уверена, что глаз не сомкну, но Арт обнял меня, и я уснула сном младенца. По-моему, мне даже ничего не снилось.
Я, по большей части, испытала облегчение, что в понедельник нужно было возвращаться в офис. Мне нравилось ездить туда на машине, бороздить безымянные дороги, ведущие, куда мне заблагорассудится. В тот понедельник я уехала окрыленная, затаив в груди отрадно тлевший уголек, согревавший нутро. Мою тайну, которую я не то чтобы украдкой пронесла на работу, завернув в пальто. У меня теперь был обжитой дом, куда хотелось возвращаться. Обустроенный с душой. В том числе и моей. Эти сладостные темные мысли грели меня первые пару часов, пока я заново привыкала к рабочему месту.
Поймите правильно, мне тяжко было с утра уезжать, но я знала: рано или поздно к этому придется привыкнуть. К тому же Арт оставался у себя в кабинете и обещал заглядывать к ней каждые два часа. Я попросила его писать мне, так было спокойнее. Не то чтобы я не доверяла его обещаниям, просто знала, как он уходит с головой в работу – колошматит по клавиатуре или намечает сюжетные линии.
На работу я продефилировала с гордо поднятой головой, чувствуя себя на все сто. И пока я вся лучилась счастьем, офис вокруг гудел, как монохромный улей. Сама того не сознавая, я все еще была настороже. Каждое микроволокно на войлочных стенках моего бокса трепетало, каждый вздох, каждый чих громом разрывал тишину. Кровь прилила к лицу, я вся раскраснелась, и меня не покидало ощущение, что у меня на лбу все написано. Проплывавшие мимо тела так и щетинились, но никто не смотрел мне в глаза. Все было, в общем, в порядке вещей, но чем дольше я стояла за столом, оглядывая офис, тем страннее мне казалось, что все сидят, потупив глаза. Как вкопанные. Одна женщина, чье лицо я смутно помнила, вроде как со второго этажа, прошаркала мимо со стопкой папок в руках, и я застенчиво улыбнулась, но та отвела взгляд и пошла дальше в сторону лифтов. Была, конечно, вероятность, что она меня не заметила, хоть и прошла всего в десятке сантиметров. Вряд ли.