Прощай, «почтовый ящик»! Автобиографическая проза и рассказы - стр. 31
Сотрудники нашего сектора с энтузиазмом осваивали иностранные ЭВМ, изучали инструкции на французском языке, с трудом угадывая за словами чужого языка смысл символов программирования, более понятных. В определенном смысле мы ощущали себя элитным отрядом, поглядывали на товарищей из других лабораторий чуть свысока. Быть может, так смотрят сейчас на читателей бумажных книг обладатели айфонов-айподов и электронных читалок. Направляясь в машинный зал, программисты облачались ради стерильности в белые халаты, чем привлекали к себе дополнительное внимание.
Но часто приходилось спускаться с небес на землю, ввиду сложного характера начальника низового звена, прозванного нами Фигаро. Он тоже, как и Машарик, был немолод, сед и одевался старомодно: добротной шерсти костюмы, темные, в блеклую полосочку. Но в отличие от Машарика пиджак у Фигаро был застегнут на все пуговицы, и сам он всегда был при галстуке. Но эти старики (на мое тогдашнее восприятие, шестидесятилетние – безусловно, старики) отличались не столько внешним обликом, сколько стилем поведения. Если Машарик был последователен и уверен в себе, то Фигаро лишь подстраивался под указания свыше. Но внутри сектора, играя роль великого ученого, затевал «мозговые штурмы» по мелким вопросам и любил рассуждать ни о чем. Иногда становился мягок и улыбчив, изображая добряка перед сотрудниками, а в другой момент превращался в гневливого самодура, топал ногами, и кричал на подчиненных. Но со мной нервный Фигаро вел себя достаточно корректно, потому что к тому времени я была уже квалифицированным специалистом и уже научилась «держать удар». Но слабым или новичкам доставалось в полной мере.
Все перепады в настроении Фигаро случались из-за того, что он до жути боялся вышестоящих администраторов. С одной стороны он был вынужден следовать каждому «чиху» вышестоящих лиц, но с другой имел и собственные амбиции, стремился проверить свои технические комбинации. Программистам часто сменяли задания, вызывая у них тоже нервозность и напряжение, ведь их работа требует кропотливости и сосредоточения. Сотрудников выручал только юмор. Помнится, в секторе разработали шкалу настроений шефа, фиксирующую его обращение к нам. Так, впадая в эйфорию, он мог назвать меня и Галочкой; находясь в подавленном состоянии, величал просто Галей; при нарастании градуса раздражения – Галиной Владимировной; и вершина бешенства – уважаемая Галина Владимировна! Последнее обращение соответствовало указателю «буря». И, если он с утра хоть к одному из нас обращался «уважаемый», то все остальные замолкали и утыкались глазами в бумаги, ожидая, пока минует гроза.