Прощай, оружие! - стр. 24
– Пошли, – сказал я Гордини.
– Лучше подождать, пока не прекратится артобстрел, – бросил мне майор через плечо.
– Они голодные, – сказал я.
– Дело ваше.
Мы побежали через двор. Неподалеку, возле реки, рванул снаряд. А следующий застал нас врасплох, мы уже услышали взрыв, и оба упали ничком на землю. Вспышка, запах гари, свист летящих осколков, грохот обваливающейся кладки. Гордини вскочил и побежал в блиндаж. И я за ним, с куском сыра, покрывшимся слоем кирпичной пыли. В блиндаже трое водителей курили, сидя у стены.
– Держите, патриоты, – сказал я.
– Как там машины? – спросил Маньера.
– В порядке.
– Испугались, лейтенант?
– Да уж, было дело.
Я раскрыл складной нож, протер лезвие и счистил с сыра всю грязь. Гавуцци протянул мне миску с макаронами.
– Начинайте, лейтенант.
– Нет, – сказал я. – Поставьте на пол. Все будем есть.
– У нас нет вилок.
– Черт с ними, – сказал я по-английски.
Я порезал сыр на куски и бросил их сверху на макароны.
– Подсаживайтесь, – сказал я. Они придвинулись и молча ждали. Я запустил в макароны пятерню и вытащил горсть. Клейкая масса повисла в воздухе.
– Поднимите повыше, лейтенант.
Я поднял горсть на вытянутой руке, и макаронины отделились одна от другой. Я запустил их в рот, втянул в себя, потом обкусил и стал жевать, а вдогонку добавил кусок сыра и запил вином. На языке остался привкус ржавого металла. Я передал флягу Пассини.
– Проржавела, – сказал он. – Слишком долго пролежала в машине.
Сгрудившись вокруг миски, все ели, запрокидывая головы и всасывая макаронины. Я отправил в рот еще одну горсть и сыр и запил вином. Снаружи тряхануло.
– Четыреста двадцатый калибр или миномет, – предположил Гавуцци.
– В горах таких нет, – сказал я.
– У них есть большие шкодовские минометы. Сам видел воронки.
– Это триста пятые.
Трапеза продолжилась. Послышался звук, похожий на кашель трогающегося локомотива, и снова сотряслась земля.
– Мелковат блиндаж, – сказал Пассини.
– Это большой миномет.
– Точно.
Я съел сыр и глотнул вина. Сквозь общий шум донесся кашель, потом ча-ча-ча-ча, потом яркая вспышка, как будто распахнулась дверь доменной печи, оттуда вырвался рев и стал набирать обороты, от белого до раскаленно-красного, и обрушилась воздушная масса. Я попытался дышать, но не мог вдохнуть и почувствовал, что стремительно покидаю собственное тело, отлетая все дальше, и дальше, и дальше, подхваченный ветром. Я быстро покинул его и понял, что я умер, и было бы ошибкой думать, будто смерть мгновенна. Какое-то время я парил, но вместо того чтобы отлететь совсем, вернулся обратно. Я задышал и пришел в себя. Земля вокруг была разворочена, и прямо передо мной торчал обломок деревянного бруса. В мое перевернутое сознание пробились вопли. Кажется, кто-то стенал. Я попробовал пошевелиться и не смог. По обе стороны реки стреляли пулеметы и винтовки. С громким шипом в небо взмывали осветительные снаряды и сигнальные ракеты, прочерчивая белые следы, рвались бомбы, это длилось какой-то миг, а затем рядом с собой я услышал: «Mamma mia! Oh, mamma mia!»