Прощай, Германия! - стр. 44
– Сам езжай!
– Я б поехал, да руки-ноги дрожат, – тяжко вздохнул Изуверов. – Боязно…
В этот момент громко взревела сирена, и офицеры бросились к окну, чтобы взглянуть, что случилось в полку. Тревожное гудение в районе штаба быстро прекратилось. Сквозь заиндевелое стекло был виден заснеженный плац, красивый, как в новогодней сказке: тишина, полное безветрие и медленно падающие крупные снежинки.
– Это что за чертовщина? На пожар не похоже! – воскликнул зампотех, вглядываясь в сумерки. – Не видно ни хрена! Не люблю зиму – больно короткое светлое время! Всего лишь шесть вечера, а за бортом тьма, хоть глаз выколи.
Внезапно на плац въехала машина с зажженными фарами и мигалкой.
– Ну вот, милиция за кем-то прибыла, – изумился Изуверов. – Надеюсь, не за нами. Мы вчера дома пили, а когда пускали ракеты, то вроде бы никто не засек. Мы с Васей точно не могли за собой хвост привести. Политрук, а ты вчера ничего не сотворил хулиганского?
Громобоев в ответ только усмехнулся.
Офицеры вглядывались в темноту, но ничего нового не увидели. Машина стояла и с места не двигалась, сигналила и ревела мотором, мигала, как светофор, но из нее никто не выходил.
– Вот! Даже техника свихнулась! Этот «бобик» явно сбежал от хозяина, поэтому рычит и гудит! Уазик-призрак!
– А может быть, Тщедушкин опять кого-нибудь изнасиловал? – выдвинул версию начальник штаба. – И наряд милиции приехал за ним.
– Типун тебе на язык! – обругал его Громобоев. – Хватит нам с ним уже предыдущих ЧП.
Дело в том, что командир взвода старший лейтенант Тщедушкин недели за две до Нового года подцепил на танцах молоденькую девушку, привел ее к себе в общагу и несколько раз подряд вступил с ней в половой акт. Девица оказалась несовершеннолетней. И пусть до восемнадцати лет ей не хватало лишь двух месяцев, но эти два месяца грозили стать роковыми. Обвинение в изнасиловании не на шутку испугало Сергея Тщедушкина, ведь малолетка в околотке заявила, что пошла к офицеру послушать музыку, а вместо музицирования он овладел ею, причем один раз в крайне извращенной форме.
Девушка некоторое время пыталась изобразить невинность и целомудренность, скандалила вместе с мамой в штабе полка и в милиции, но версия похода в общагу в два часа ночи умиляла своей глупой наивностью даже самых яростных защитников и поборников девичьей чести.
Кроме того, в деле появились смягчающие обстоятельства – «невинная» девушка умудрилась заразить Тщедушкина нехорошей болезнью. Необъяснимый парадокс! Старший лейтенант предъявил командиру части и следователю медицинскую справку, после чего забрить в арестанты взводного стало проблематично. А тем более офицера с боевыми заслугами и наградами. Встал вопрос: так девушкой она была или уже не девушкой? В общем, и она, и Тщедушкин друг друга стоили! Для улаживания проблемы Тщедушкину пришлось и подарить «жертве» импортный кассетный магнитофон, и расстаться с последними деньгами, заработанными в Афганистане.