Прощай, Германия! - стр. 31
До танковой учебки было идти километра три, и через полчаса он достиг дыры в знакомом заборе. Кашкин пришел к свинарнику, постучал в дверь, потом в окно, попросил отворить. Время было позднее, первый час ночи, и его, вполне естественно, послали по-русски на три буквы, да еще добавили несколько крылатых и обидных выражений сексуального характера. Свинарь натянул ватные штаны, накинул бушлат и направился к выходу, чтобы выйти и набить морду незваному и наглому визитеру, но, на свое счастье, не успел дойти. Кашкин на мат в свой адрес рассердился, снял автомат с плеча, дослал патрон в патронник и дал очередь в запертую дверь. Замок разлетелся, но внутренний деревянный накидной засов уцелел. Солдатик толкнул ее плечом, но массивная дверь, сбитая из толстого бруса, не поддалась. А свинарь мгновенно рухнул на пол и змеей уполз в самый дальний угол помещения. Кашкин обошел свинарник по кругу, понял, что спланированная месть не удалась, и отправился сдаваться. Пришел к казармам, на удачу ткнулся в первую попавшуюся дверь. В том подъезде размещались трибунал, особый отдел и военная прокуратура. Капитан-особист дремал в дежурке, услышал шорох, скосил глаза и увидел перед собой вооруженного солдата.
– Тебе чего?
– Сдаюсь… – простодушно ответил солдат и громыхнул заряженным автоматом о письменный стол. Рядом положил ремень с подсумком и запасным магазином. – Сыро на улице, я промок и замерз…
Разбирательство этого неприятного инцидента было скорым, шумным, но не очень суровым. Ночного стрелка Кашкина поместили в психушку, освидетельствовали, обнаружили недостачу «масла» в мозгу, отсутствие нескольких «болтов» и «шурупов», подлечили и благополучно списали. Начальник караула вместе с начальником штаба батальона и командиром роты Меньшовым получили по строгому выговору. Эдику на сей раз повезло, даже замечания не заработал, как вновь прибывший в часть. Но своей боевой единицы он лишился, и другого солдатика комбат ему уже не выделил.
– Хватит тебе прапора-комсомольца! Колотитесь сами, а то я вижу, что работа в Ленкомнате разлагающе на солдат действует!
Все оставшееся время ведения ремонта Громобоев вместе с малорослым прапорщиком Юриком Онопкой сами колотили щиты, грунтовали, размечали стены, вешали наглядную агитацию, вырезали картинки, клеили, а потом принялись писать тексты. И тут пришла на помощь и взялась за дело присланная на подмогу из клуба ефрейтор Любаша, внештатный полковой писарь. Примерно к началу зимы начальник политотдела принял работу. Подполковник Орлович хмыкал, качал головой, ворчал, но согласился, что при отсутствии средств, наверное, лучше не сделать.