Прощай, детка, прощай - стр. 41

К этому времени на поле вышли еще несколько родителей, тренеров и команда «Звезд» в полном составе. Несколько ребят все еще копошились в куче, хотя многие уже отделились от нее, разбились на небольшие группы, играли в салочки, бросались друг в друга перчатками или просто валялись по траве.

– Мисс Гарабедьян, вы не замечали здесь посторонних во время игры? – Энджи показала Соне фотографии Корвина Орла и Роберты Третт.

Соня взглянула на них, поморгала, пораженная габаритами Роберты, и отрицательно покачала головой.

– Видите того здоровяка? – Она указала на высокого, коротко стриженного коренастого мужчину лет сорока. – Это Мэт Хогланд, профессиональный культурист, несколько лет подряд побеждал в конкурсе на звание «мистер Массачусетс». Очень приятный человек. Обожает своих детей. В прошлом году у нас возле поля терся какой-то оборванец, наблюдал за игрой несколько минут, нам всем его взгляд очень не понравился. Мэт его… попросил уйти. Понятия не имею, что он этому чесоточному сказал, но тот просто побелел, сразу ушел, и больше его не видели. Может, такие… личности имеют свою сеть, обмениваются данными или что-то в этом роде. Не знаю. Но других незнакомых я здесь не видела. Вот только вы пришли.

Я потрогал себя за волосы.

– Как там моя чесотка?

Соня прыснула.

– Кое-кто из наших узнал вас, мистер Кензи. Мы помним, как вы спасли ребенка на игровой площадке. Мы все своих детей вам доверим, только скажите.

Энджи подтолкнула меня локтем:

– Герой ты наш.

– Отстань, – отмахнулся я.

Для восстановления порядка на поле потребовалось еще минут десять, и игра продолжилась.

Соня познакомила нас с некоторыми родителями. Хелен и Аманду знали немногие, и остаток матча мы провели, расспрашивая их. Помимо подтверждения сложившегося у нас мнения о Хелен Маккриди как о создании крайне эгоистичном, результатом этих разговоров стало более полное представление об Аманде.

Вопреки рассказам Хелен, пытавшейся представить дочку как приветливую, улыбчивую девчушку, складывалось впечатление, что Аманда была слишком вялая и тихая для четырехлетнего ребенка.

– Моя Джессика? – округлила глаза Фрэнсис Нигли. – От двух до пяти лет на стены налетала. А почемучка была просто невообразимая! Все спрашивала: «Мам, а почему животные не говорят, как мы? Откуда у меня пальцы на ногах? Почему одна вода горячая, а другая холодная?» Не унималась ни на минуту. Любая мать знает, каким невыносимым может быть четырехлетний ребенок. Ведь в четыре – ей ведь четыре? – человек удивляется миру каждую секунду.

– А Аманда? – спросила Энджи.