Прощание славянки - стр. 50
Она была подписана в декабре 1904 года в Петербурге. Договор гарантировал нейтралитет в случае «неспровоцированного» конфликта с третьей державой вне Балканского полуострова.
Предусматривалось, что договор будет действовать до тех пор, пока Вена и Санкт-Петербург будут вести согласованную политику в делах Османской империи.
Как и многие европейские политики, Гире считал сохранение Австро-Венгрии в интересах России. А потому и призывал к согласованию интересов обеих держав вплоть до раздела сфер влияния на Балканах.
Его не послушали.
А между тем, Вена и Берлин только в 1913 году трижды предлагали Петербургу возродить союз трех императоров, преследуя цель оторвать Россию от Франции и Англии.
Однако царь на это не пошел.
Противоположную Гире позицию занимал российский посланник в Белграде Н.Г. Гартвиг, считавший, что именно Сербия является надежной опорой России на полуострове.
Такого же мнения придерживался влиятельный дипломат А.П. Извольский, посол в Париже, бывший министр иностранных дел.
Все это так.
Но одно дело предположения, и совсем другое – жизнь.
Да и как, интересно было бы узнать, Россия ужилась бы на Балканах с Австро-Венгрией со своими совершенно разными интересами?
Но это уже вопрос из сослагательного времени, и ответить на него не сможет никто.
Значит, надо было любым способом втянуть в войну Россию, ибо только военное поражение Монархии давало шансы на присоединение к Сербии населенных сербами, хорватами, словенцами земель Венгрии и Австрии.
Никакая другая страна на это просто бы не пошла, ибо гробить свою армию ради чужих интересов желающих не было.
Понимали ли в Белграде то, что конфликт с Австро-Венгрией может вылиться в мировую войну?
Любому политику было ясно, что предъявленный Веной ультиматум являет собой хорошо продуманную провокацию и неисполнение любого его пункта повлечет за собой военные действия.
Наверное, все-таки понимали. Но не остановились. Потому что терять-то по большому счету было нечего.
Вена никогда бы не пустила на самотек развитие Сербии, и сил у нее, во всяком случае, в то время было больше.
«Два принципа были в резком конфликте друг с другом, – объяснял желание Австро-Венгрии покончить с Сербией начальник Генерального штаба австро-венгерской армии и один из самых ярых приверженцев войны К. фон Гетцендорф, – либо сохранение Австро-Венгрии как конгломерата национальностей, который должен выступать в виде единого целого перед внешним миром и видеть свое общее благо под властью одного государя, или же рост отдельных независимых национальных государств, притязающих на свои этнические территории Австро-Венгрии и таким путем вызывающих разрушение монархии.