Прощание с империей - стр. 50
Однажды, много лет спустя, Николай Барков оказался в архиве военно-медицинского музея в Петербурге. Ему было нужно выяснить историю одного из родственников, который после ранения и тяжёлой болезни умер в военном госпитале. Так случилось, что в архиве тогда работала Марина Круглова, с которой они когда-то служили в одном полку. С её мужем, Вячеславом, его связывала давняя дружба.
Марина тогда подготовила ему две справки, которые помогали поиску места захоронения. Так у него появлялась возможность оказаться в закрытом от посторонних глаз хранилище, охраняемом женщинами с суровыми лицами. За красивым историческим фасадом госпиталя Семёновского лейб-гвардии полка находился самый обычный питерский двор c постройками из потемневшего от времени старого кирпича. Казалось, там ничего не изменилось за последние сто лет, разве обветшало больше. То, что когда-то было построено, со временем только меняло своё назначение. Говорили, что в помещениях этой части архива во время войны находился госпиталь для выздоравливавших красноармейцев. Другое соседнее здание, похожее с виду на бывшую конюшню, приспособили под морг. По слухам, во время блокады на госпитальном дворе даже хоронили умерших.
Они вместе поднялись на второй этаж и оказались в длинном помещении, в котором плотными рядами стояли высокие стеллажи с архивными документами. Все они были аккуратно упакованы и разложены на полках в строго установленном порядке. Барков подумал, что эти документы похожи на почтовые бандероли, ожидавшие своей отправки. Нет, здесь всё находилось на вечном хранении, а люди, к которым они имели отношение, почти все давно уже умерли. Вначале располагались медицинские документы военнослужащих получивших ранения, а чаще обморожения и переохлаждение в Зимней войне с Финляндией 1939–1940 годов. Дальше шли первичные учётные документы полевых медсанбатов периода Великой Отечественной войны. Здесь всё было подлинным: пожелтевшие и ставшие хрупкими от времени страницы медицинских карт, записки из солдатских медальонов и личные письма.
Он не удержался и попросил Марину что-нибудь посмотреть. Она положила перед ним документы, с которыми тогда работала. Николай в тот раз пережил настоящее потрясение. Показалось, что он заново открывал для себя участников этих событий. Барков увидел их совсем близко, будто знал лично. Эти люди были чем-то похожи на него и одновременно совсем другими. По крайней мере, они сильно отличались от тех, кого сегодня показывали в кино или изображали в книгах. Каждый раз получалась какая-то дистанция между реальными людьми и желанием о них рассказать. Иногда на это влияла идеология, желание что-то приукрасить или скрыть, намеренно или нет переписать окопную правду. Она всегда с трудом пробивала себе дорогу в литературе и искусстве, военную историю тоже часто переписывали. Кому-то из авторов просто не хватало смелости, таланта или профессионального чутья. Чем дальше от войны, тем меньше оставалось правды.