Прощание с «Императрицей» - стр. 10
Со свёрнутой шеей улетел немец куда-то с глаз Николая под копыта своего же скакуна, а вот палаш его, притороченный ножнами к луке седла, остался. И хоть не было у пехотного капитана никакой иной практики в кавалерийской рубке, кроме как в битве с тыквами на огороде по малолетству, да так неистово махал он тем палашом, что германскому разъезду, по-своему, и повезло даже. Прянули от него уланы за ворота раньше, чем во дворе поднялся должный переполох. Только одного и выбили из седла чуть запоздавшие пули вахмистра Борща.
Тогда-то без слов, раз переглянувшись, познакомились и прониклись обоюдным доверием капитан Н.А. Иванов и вахмистр Григорий Борщ. И поскольку вся баталия развернулась на глазах слегка оторопевшего полковника Кривицкого, что вышел на крыльцо потемневшего бревенчатого «штаба» как раз, чтоб в очередной раз распорядиться об его эвакуации, то он сразу же и сообразил: «Вот, кто и эти ошмётки, с которыми возиться ни времени нет, ни желания, в чувство приведёт. С ними же и боевую задачу выполнит…» Узнал полковник, командир остатков дивизии, капитана Иванова – не раз представлял его командир 114-го полка как первейшего своего помощника: «Иной раз вместо полковой артиллерии посылаю».
А задачу исполнить следовало нехитрую, но мало вдохновляющую, – вернуться назад, в полымя, из коего только вырвались, и помереть почти что наверняка, дав штабу и остаткам дивизии уйти в отрыв, на манящий звук далёкой канонады. Вот только всё более и более глухой, удаляющейся от прочерченной в последний раз линии обороны Сибирского корпуса. Не иначе как соседи, отступившие десять дней назад, так безостановочно и катятся по Мазурским болотам вспять, в Россию…
Полковник Кривицкий очнулся, вновь увидев перед собой капитана Иванова. На этот раз уже застёгнутого на все крючки шинели, прожжённой по подолу, с фуражкой, надвинутой на глаза цвета серого сукна. Шинельного серого сукна.
– Патроны? – запоздало переспросил полковник.
– …И гранаты, и пулемётные цинки, ваше высокоблагородие, – присовокупил к уже сказанному, да не расслышанному полковником, капитан от гвардии Николай Иванов.
– Да где же их, мать их… – чуть не вырвалось у полковника с заскорузлой досадой. – Что начальник по обеспечению говорит?
– То же, что и вы, господин полковник, – безо всякого пиетета и даже равнодушно как-то заметил капитан. – Матушку поминает.
Кривицкий поморщился, пытаясь спрятать за понимающей полуулыбкой всё более затвердевающее чувство такого же, как и у капитана, смертельного безразличия: «Сил нет. Десять дней изматывающей беспрерывной обороны и бессмысленных контратак силами, которых даже счесть невозможно, которые собираются, вот так, мимоходом, чуть ли не случайно из остатков дивизии. И так же пропадают в вареве адского котла окружения…»