Прорыв осады - стр. 54
– Не понимаешь? – удивился Николай, не обращая внимания на эти проявления признания его таланта. – А должен вообще-то.
Он всмотрелся в экран, передвинул пару каких-то ползунков. Потом перевернул компьютер, потрогал разъемы, прощупал кабель к какой-то пластмассовой коробке, от которой, оказывается, и тянулась разноцветная «коса» проводов к орихалковому бруску. Потом хлопнул себя по лбу, достал из заднего кармана брюк микрофон и приладил сбоку от экрана.
– Встроенный я вчера сжег, – доверительно сообщил он почему-то Павлу. После чего развернул микрофон к Шефу и тиснул на клавиатуре кнопку.
Потапов понял. Он зачем-то встал, помедлив секунду, подобрал свой табурет, поставил его поближе и снова уселся. Сколько лет он мечтал вести переговоры с чужими ветвями без участия Ассамблеи, только лишь от имени отдела? Пожалуй, столько, сколько существует сам отдел. И – вот оно. Не отчет совету безопасности, не требование, не нота протеста, заведомо бесполезная… И даже не собеседование о приеме на работу в Ассамблею – разговор землянина и пришельца, где стороны хотя бы на предварительном этапе равны в правах и возможностях.
Вот только контактер беспомощен и едва ли уполномочен на что-то серьезное. Повод к разговору до отвращения примитивен, почти что допрос. Да и больничная палата вместо колонного зала… Так, наверно, и сбываются самые сокровенные мечты. Буднично. В рабочем порядке.
Потапов вздохнул и произнес:
– Как ты себя чувствуешь?
Павел невольно отметил это «ты». Не от недостатка уважения, просто рекомендованный Ассамблеей стиль поведения при первом контакте. Очень многие пришельцы воспринимали «вы» лишь как множественное число.
Ноутбук снова хрустнул, моргнул, и через секунду слова Шефа зазвучали уже из артефакта атлантов. На языке египтянина. Тот вздрогнул, уставившись на вибрирующий со звуковой частотой брусок, издающий ужасные, но, должно быть, вполне понятные звуки. А выслушав до конца, вперил прояснившийся на несколько секунд взгляд своего единственного глаза в Шефа.
– Техники совсем не знают, – тихонько прокомментировал Николай, наклонившись к Павлу. – Но не полный увалень, сейчас сообразит…
Микрофон не уловил этих слов, и ноутбук без помех выполнил обратный перевод.
– Слишком хорошо для того, кто осужден Анубисом на муки, – через силу произнес пришелец. – Ты его служитель? Тогда где твоя шакалья голова и почему ты не ведешь меня в шатер Осириса на суд сорока божеств?
Сквозь боль и наркотики в его голос прорывался не страх и не благоговейный ужас. Скорее настороженное любопытство. И… сарказм.