Пророчество. (О войне, людях и событиях) - стр. 7

– Пущай полежит, оклемается. Утречком смажем моими мазьками. Подымем родимого, будь спокоен – сказал он сыну и потрепал его по лысой голове. – Ты приглядывай за ним. Проснётся, дай ему бульончика вчерашнего. Но немного давай. И больше пить простой воды. Понял?

Петька молча кивнул головой.

– А я тута схожу кой-куда.

Степан очнулся на рассвете. Он с удивлением оглядел комнату, где лежал. На топчане спал знакомый парнишка. Степан закрыл глаза и стал вспоминать о том, что с ним произошло.

– Дядь! – услышал он, – ты проснулся? – Рядом стоял парень. «Как там его называл тот огромный мужик, – подумал Степан, – Петруха».

– Да, Петя.

– Вот как хорошо! Тятя сказал, как проснёшься, накормить тебя бульончиком. У нас куру придавило, так мы бульон сварили.

– Да не хочу я.

– А кто тя спрашивает? Тятя сказал накормить, значит будем кушать.

– А ты всегда отца слушаешь?

– Ага! Да ты попробуй его не послушай. Сам видел, какой он. Но меня не забижает.

Говоря это, Петя быстро разжёг керосинку, поставил на неё металлическую миску с бульоном, потом перелил его в кружку и стал поить тёплым напитком Степана.

В сенях послышались шаги и вошёл отец.

– Доброго всем утречка! Вижу, что завтракаете. Это хорошо. Сейчас будем лечиться. Тебя как кличут-то, молодец?

– Да родители Степаном назвали.

– Ну что ж, хорошее, русское имя. А то сейчас взяли моду иностранными именами детей называть. Разные там Арнольды, Кимы, Вилоры. Тьфу! Срамотища одна!

Говоря это, он растирал в плошке какую-то траву.

– А меня Фомой кличут. Фома Лукич! Так, – сказал он, подойдя к раненому, – давай-ка, посмотрим твои дырки. – Он открыл Степана, снял сначала с одной ноги, потом с другой повязки. – Ну что, гноя нет, – как бы про себя бормотал он, – значит, мы сейчас тебе травками и смажем.

Он взял в рот какую-то траву, пожевал её немного, а затем положил в раны. Сверху наложил листки подорожника, закрепив их бечёвкой. Затем ту же операцию он повторил и с раной на плече. Закончив, посмотрел на Степана, улыбнулся.

– Это я тебе в дырки тысячелистника нажевал. Ничего! Бог не выдаст – свинья не съест! Поставим тебя на ноги. Вот я тут болотного багульника собрал, мы его сейчас заварим и настойкой этой ранки-то и промоем. Через недельку побежишь. Ты, я смотрю, парень здоровый. Откудова будешь?

– Из Селеево, – сказал Степан. – А призвали из Малой Пустошки.

– Откудова? Из Пустошки говоришь! А там что делал?

– Да жена там у меня. Меньше года прожили.

– Местная что ли?

– Да нет, она из Новгорода. Фельдшерица. Работает там.

– А я вашего фельдшера знавал. Хороший был мужик. И ещё там у вас чокнутая баба есть. Ох, и чума! Но травница…!!! Это она меня лечила, когда я с медведем на лесозаготовках в Сибири «поручкался». Не она – хана бы мне была. Жива что ль?