Пророчество о пчелах - стр. 17
Еще при Рене Александр Ланжевен гарцевал верхом на «Харлей Дэвидсоне», пуская выхлопы и пыль в глаза студенткам.
При ближайшем рассмотрении ни на щеках, ни вокруг глаз у него не оказывается ни одной морщинки. Ланжевен всегда утверждал, что знает секрет вечной молодости. «Время можно остановить, – говаривал он, – достаточно найти себе хорошего пластического хирурга». У шестидесятилетнего президента университета чрезмерно гладкий низ лица, что отчасти лишает его выразительности.
Уже в мою бытность студентом он был карикатурой на «ложную молодость», что не мешало ему слыть лучшим профессором. Неудивительно, что его выбрали президентом Сорбонны.
– Толедано! Какой приятный сюрприз!
– Здравствуйте, мсье. Чудесно снова с вами встретиться!
– «Мсье»? Надеюсь, ты шутишь. Мы не на лекции. Зови меня Александром. Ты же Рене, да?
Он меня помнит! Это хороший знак.
– Ты больше не мой ученик, я больше не твой профессор. Мы просто два человека, живущие на одной планете, этого вполне достаточно.
Он обращается ко мне на «ты».
– Я узнал, что вас выбрали президентом Сорбонны. Примите мои поздравления!
– Я согласился только потому, что понятия не имел, какая будет нагрузка. Мой предшественник с облегчением перебросил мне горячую картофелину, уверяю тебя. Ну, а потом мне открылась неприглядная правда. Завидую боссам в частном секторе, запросто увольняющим несносных сотрудников. У меня полно таких, от кого бы я с радостью избавился… Ностальгирую по тем временам, когда был простым преподавателем, заражавшим студентов своим энтузиазмом. Ну, а ты чем занимаешься, Рене?
– Став доктором истории, я получил место преподавателя в лицее имени Джонни Холлидея[2].
– Лицей Джонни Холлидея?
Ланжевен громко хохочет. Кажется, он превратился в шумовой механизм, сразу развивший максимальную мощь и постепенно стихающий.
– Этак мы дождемся лицея Ким Кардашьян, лицея Лоаны[3], лицея Стиви[4]… А что, большинству молодежи этого и подавай: богатства и известности в обход образования, по примеру звезд телешоу. Ладно, идем ко мне в кабинет, там можно спокойно поговорить.
Профессор и его бывший ученик шагают бок о бок по коридорам, богато украшенным картинами, статуями, позолотой.
– Ну, и как тебе работается в твоем лицее Джонни Холлидея?
– Я оттуда ушел.
– Почему?
– Кое с кем познакомился.
– Женщина?
– Она сбила меня с толку.
– В смысле «сбила стрелку твоего компаса»?
Я и забыл, что он – любитель этимологии.
– Ее зовут Опал. Она гипнотизерша. На одном своем выступлении она меня загипнотизировала, я клюнул на ее очарование. Потом Опал стала учить меня своему искусству, и я занялся тем же самым, что и она. Сначала это был самогипноз, потом я принялся за зрителей.