Пропавшие в Эдеме - стр. 9
Постепенно боковая комната, где мы сидели, почти совсем опустела. Остались только Мор, одна ее подруга и я. И все равно Мор не проявляла ни малейшего желания поговорить со мной. Напротив. Она еле слышно разговаривала с подругой, явно не давая мне присоединиться к беседе.
Я чувствовал себя идиотом: доехал аж до Галилеи, чтобы сказать слова утешения той, которая не видит меня в упор. И тогда я пообещал себе: последний альбом – и все.
В последнем-и-все альбоме была серия фотографий с их свадьбы, на каждой – кто-то из родственников, и все, видимо, из его семьи. Все – с прямыми волосами. Как ей идет платье, подумал я. Подчеркивает талию. Хотя по ее позе чувствуется, что носить платья она не привыкла. По крайней мере, уж точно не такие. Ронен – рядом с ней, сияет от счастья. Оказывается, у этого напряженного, угрюмого человека, которого я видел в Ла-Пасе, была открытая улыбка: от нее щурились глаза, нос становился не таким острым, а сам он выглядел симпатичным парнем. Из-за таких улыбок человек начинает тебе нравиться. И тебе становится даже немного грустно, что он умер.
Потом такая фотография: они сидят вдвоем и смотрят на сцену – наверное, их поздравляют, – и хотя они не касаются друг друга, их лица светятся чувством близости. На следующей странице – фотография, на которой они целуются. И еще одна такая. И еще раз, с другого ракурса…
Да сколько можно?!
Я встал и направился к выходу.
Она сделала вид, будто не заметила, что я встал, но у входной двери я вдруг почувствовал, как меня трогают за плечо. Легко-легко касаются.
Я обернулся.
– Спасибо, что приехал, – сказала она и протянула мне руку.
Рукопожатие длилось дольше обычного. Наверняка у нее в руке была записка.
Я кивнул. И зажал записку в кулаке.
Прочитать ее я решился только в машине.
Поезжай до конца улицы, поверни налево на круговом перекрестке и езжай прямо, до памятника.
Встретимся на парковке. Придется подождать, но я придумаю какую-нибудь отмазку и приду.
Первым делом я позвонил Орне. Попросил забрать Лиори с продленки. Она сказала: это в твоем духе – спорить со мной, кто и когда проводит время с дочерью, потом вдруг уехать в Боливию на две недели, а потом заявить, что не будешь забирать ребенка. Я ответил: не преувеличивай, это в первый раз. И она знает, как Лиори для меня важна. Она сказала, что нельзя так кидать их обеих – предупреждать в последний момент. На такие фокусы ребенок плохо реагирует. Лиори и так сейчас очень чувствительная. Я сказал, что у меня нет выбора: я на севере страны и просто не успею добраться. Она спросила, что я делаю на севере. Я ей наврал. Она сказала: ты стал таким трудолюбивым после развода. Я ответил: я всегда таким был. А теперь еще надо платить алименты. Она сказала: ладно, о’кей, я заберу Лиори, хотя, вообще-то, ты этого не заслужил. Мерзавка, процедил я, отодвинув телефон от губ, а в трубку сказал: спасибо, Орна.