Прометей № 1 - стр. 21

Тем не менее, в течение всей жизни Хилл оставался марксистом, продолжал отстаивать свои убеждения, которые, правда, перестали носить ортодоксально-советский характер. Что отразилось на используемой им терминологии: так, события 1640–1660 годов оставались для него «английской революцией», но определения «буржуазная революция» он стал избегать. Хилл впоследствии признавался, что вместе с Эриком Хобсбаумом (который, кстати, остался компартии) они вдруг обнаружили, что примерно в одно и то же время изменили способ самовыражения, ибо посчитали, что важнее быть прочитанным, чем использовать «правильную» лексику.

Без партийно-общественной работы у Хилла появилось больше времени для научной деятельности, и в последующие годы установился «обычный» для него режим – крупная работа каждые 2–3 года, большое разнообразие статей и непрерывающийся поток рецензий и лекций. Все вершинные труды Хилла-историка приходятся именно на этот период его творческой активности.

Но Группу историков Коммунистической партии продолжал считать величайшим из всех известных ему интеллектуальных объединений. Как подразделение компартии, Группа продолжала существовать вплоть до роспуска КП Великобритании в конце 1991 года, и одно время даже увеличилось число публикаций и членов Группы, в то время как сама компартия находилась в упадке. В начале 1992 года Группа получила другое название – Социалистическое историческое общество – с правом членства для всех желающих, независимо от их партийной принадлежности.

В творческом наследии Хилла-учёного монография «Ленин и русская революция» занимает отнюдь не центральное место. Зато она блестяще характеризует его творческие искания во время жарких диспутов на собраниях Группы историков.

Хилл прожил долгую научную жизнь и умер в преклонном возрасте – на 92 году. Вряд ли будет преувеличением сказать, что своими трудами именно он открыл образ новой Англии XVII века, который прочно закрепился в представлениях британцев и жителей остального мира конца XX столетия.

Его достижения – воплощение традиций несектантского, не доктринёрского, но, тем не менее, непримиримого марксизма в его культурном, а не политическом проявлении. Как историк, он высоко ценил интерпретацию Марксом и Энгельсом динамических связей между прошлым и настоящим; и, как сторонник равноправия, он высоко ценил их сострадание к беднейшим пролетарским слоям, разделяя убеждённость, что после победы пролетарской революции общество будущего в конечном счете будет коммунистическим.