Прокурор - стр. 81
На бланке Московского научно-исследовательского института глазных болезней имени Гельмгольца сообщалось, что Глаголеву предоставляется место для стационарного лечения.
– Вы не подумайте, Захар Петрович, – начал было оправдываться следователь. – Но если я сейчас не поеду…
– Нет-нет, – перебил его Измайлов. – Такую возможность нельзя упускать ни в коем случае.
Захар Петрович перед отъездом в Рдянск узнавал в их поликлинике, втайне, конечно, от Евгения Родионовича, – как у него со зрением. Ответ был малоутешительным. Травматическая катаракта, причем в прогрессирующей форме. И когда Измайлов спросил у Межерицкого, что это такое, тот ответил: «Дело дрянь. Обычно кончается полным помутнением хрусталика, то есть того, чем мы видим. Затем – операция. Но и она не обязательно помогает…»
– Езжайте, Евгений Родионович.
– А дела? – обрадованно и в то же время озабоченно спросил Глаголев.
– Передадим другому следователю. – Захар Петрович ободряюще улыбнулся: – Не думайте об этом. Думайте о том, чтобы вас поскорее вылечили…
Прокурор пошел к себе, заглянув по пути в кабинет Гранской. Инги Казимировны не было. Он сказал Веронике Савельевне, чтобы Гранская зашла к нему, как только появится.
За время отсутствия Захара Петровича в Рдянске накопилась масса дел, и он ушел в них с головой.
Гранская зашла после обеда. Как всегда – в форме. Нужно признаться, ей она была весьма к лицу. Насколько помнил Измайлов, в Зорянске он не видел Ингу Казимировну в другом платье. И немало удивился, когда, идя как-то по московской улице, был окликнут интересной незнакомой женщиной в белом брючном костюме, с распущенными по плечам волосами цвета червонного золота и в темных очках, закрывающих пол-лица. Только по голосу – низкому, хриплому контральто – узнал своего следователя.
Гранская была красива, хорошо сложена. Кто-то в шутку назвал ее первой леди зорянской прокуратуры. Ей было за сорок, но ее лет ей не дал бы никто. Удивительно, как она находила время и силы следить за собой: работа следователя (а Инга Казимировна отдала ей почти два десятка лет) тяжела для мужчины, не говоря уже о женщине.
Семейная жизнь у Гранской не сложилась. Как и почему, Захар Петрович не знал, а Инга Казимировна никогда об этом не говорила. С мужем, с которым они поженились еще на студенческой скамье (кто он был и чем занимался, прокурору тоже не было известно), прожила чуть больше года. И своего сына Юру воспитывала одна. Он производил странное впечатление: близорукий, молчаливый, однако имел атлетическую внешность, хотя спортом вроде и не занимался.