Проклятый металл - стр. 16

– Извините, если отвлекаю, господин экзорцист, – охранник коменданта отошел к двери, когда прибежавшие стражники закрепили на стенах факелы и в камере сразу посветлело, – но отчего люди становятся одержимыми? Как бесы выбирают своих жертв? И только ли в бесах дело?

– Да как вам сказать? – Я обильно посыпал пол серым порошком из провощенного пакета, и влажный камень моментально высох. Потом достал широкую кисть с беличьим ворсом и принялся сметать в сторону образовавшийся бурый налет. – Есть две общепринятые теории, и даже на Великом Соборе не удалось свести их воедино.

– И что это за… теории? – запнулся на незнакомом слове охранник.

– Основатели моего ордена были убеждены, что бесы рвутся в наш мир. И в ущербную из-за греховных помыслов душу им проникнуть проще, но и только. А экзекуторы, будь они неладны, во главу угла ставят нравственную чистоту человека. Будто бы это греховные помыслы и деяния притягивают к себе еще большую скверну.

– И поэтому нет смысла бесов изгонять, раз причина в человеке? Они не жертвы, но соучастники? – догадался Эдмунд. – Надежней отправить на костер.

– Точно, – кивнул я и достал из сумки кусок известняка. Рукавом вытер зашмыгавший из-за холода и сырости нос и начал вписывать стул с маркизом в пентакль. Убедившись, что белые линии нигде не прерываются, обвел пятиконечную звезду неровным кругом и поднялся с колен. – Ну а мы хоть и не считаем, что бесноватые суть образцы благочестия, но уверены: если кто-то получит второй шанс, хуже от этого не будет. Напротив – такой человек только укрепится в своей вере.

– Вашим словам недостает убежденности, – покачал головой охранник.

– Да ну? А чем я, по-вашему, занимаюсь? От нечего делать развлекаюсь?

– Нет, просто брат-экзекутор был куда более уверен в собственной правоте, – смутился Эдмунд.

– Фанатик, – хмыкнул я и вернулся к нанесению на пол сложной вязи ритуальных символов.

– Он говорил, – ветеран пропустил мои слова мимо ушей, – будто изгнанная из одержимого скверна не исчезает, а ищет новую жертву. После смерти же бесноватого она остается в мертвом теле.

– Любопытная теория, – кивнул я, припоминая соответствующую главу пухлого тома «Бесноватость как она есть». – А вот мы считаем, что изгнанный бес оставляет частичку себя в нашем мире и возвращается в преисподнюю ослабленным. Если же дело заканчивается смертью одержимого, то бес забирает с собой душу человека и становится сильнее. Именно поэтому бесноватые склонны к самоубийствам.

– Почему бы вам не организовать философский диспут? – прищурился из-за заполнившего камеру дыма тлевших в жаровне трав Эдмунд, внимательно наблюдавший за тем, как я расставляю свечи в вершины пентакля.